Норман Льюис - Сицилийский специалист

— Я верю в провидение, чистые бинты и свежий воздух, — сказал Белометти. — Люди боятся солнца, отсюда и половина болезней. Держите ставни закрытыми, и комната превращается в скопище бацилл.

«Крестьяне, переселившиеся в город, — думал Белометти, — но в душе все еще крестьяне, угнетенные чудовищным однообразием крестьянского существования, ищут избавления от него в какой-то необузданной ярости, и кровать в комнате — самое доступное средство, чтобы дать этой ярости выход». Он вспомнил про contadmo [3], которому нечего было есть, кроме кукурузной каши, и он жевал стручки горького перца, пока из глаз у него не начинали литься слезы.

Белометти велел Терезе лечь на бок и принялся ее осматривать; Марко, повернувшись к ним спиной, с тревогой вслушивался в ее учащенное дыхание. Белометти был вторым мужчиной, который видел ее тело я дотрагивался до него. Марко казалось, что она как бы снова лишается девственности, и чем больше он старался думать о том, что доктор беспристрастно и добросовестно выполняет свой долг, как выполнял его уже сотни раз, тем больше мужские достоинства Белометти занимали его воображение. Красота Терезы — густые темные волосы, обрамлявшие лицо с полными губами и большими глазами, характерными для женщин юга, тонкая талия, пышная грудь и широкие бедра — заставляла прохожих на улице смотреть ей вслед, и трудно было поверить, что ее нагота и этот осмотр не вызовут желания у любого мужчины, даже у видавшего виды доктора.

— Пусть она отдохнет день-другой, вот и все, — понизив голос до шепота, сказал Белометти и закрыл свой саквояж. — На этой стадии беременности следует быть осторожней. Она молода, но удачно сложена. Я загляну на той неделе, если не возражаешь.

Он ушел, возле двери еще раз напомнив Марко, что природа — великий целитель и что, по правде говоря, умирать так же естественно, как жить, но его визит ничуть не успокоил Марко. В тот день он боялся уйти из дому, боялся, что Терезу на самом деле мучают боли, но она не признается в этом; боялся, как бы не возобновилось кровотечение.

Спустя два дня Марко вместе с Брэдли и Локателли отправился в Монтелупо — деревню, где обосновались бандиты. Марко не советовал американцам ехать с ним, но Брэдли трудно было отговорить. Для этой поездки Брэдли раздобыл где-то «фиат-мил-леченто» с палермским номером, и оба американца нарядились на манер коммивояжеров в плохо сшитые костюмы из местной темно-серой ткани. Локателли, опасавшийся, как бы их не похитили ради выкупа, тоже придерживался мнения, что Марко лучше одному ехать к бандитам, и все больше мрачнел по мере того, как Марко показывал им на глухой горной дороге места, где бандиты устраивали засады, и придорожные могилы с букетиками увядших цветов, принесенных скорбящими родственниками. Брэдли вел машину так же, как говорил и двигался, — уверенно и залихватски.

— Что будем делать, если нас в самом деле сцапают? — спросил Локателли. Брэдли заметил, что чем больше Локателли проявляет осторожность и задумывается над проблемами морали, тем больше его одолевает трусость. Опасность — призрак, прежде изгонявшийся смехом, — теперь стала чем-то осязаемым, реальным. Локателли боялся и вооруженных засад среди скал, и скорости, с какой они неслись по дороге, изобилующей крутыми поворотами и обрывами.

— Этого не случится, — сказал Брэдли. — Мы ничем не рискуем.

— Почему?

— Потому что, насколько нам известно, разведка у этих ребят поставлена превосходно. Они не в ладах с полицией, с войсками, но не с нами.

— А как же те штатские, которых они держали ради выкупа?

— То были итальянцы, а не американцы. Пока что с офицерами союзников таких случаев не было.

— Если нам прикажут остановиться, мы остановимся немедленно, — сказал Марко. — Мы не будем сопротивляться, не попытаемся бежать. И когда мы объясним, кто мы, нас отпустят.

— А сколько их, по-твоему, в этом районе?

Брэдли сосредоточил все внимание на подковообразном повороте впереди. Он взял его с маху, идя по нижней кромке, чуть более скошенной, чем нужно, и, включив скорость у пика поворота, выпустил из-под задних колес фонтан гравия, обрушившийся на стену хвойных деревьев, за которыми скрывался обрыв в сто футов высотой. Машина накренилась, развернулась, ландшафт вдруг сместился. Прямо над головой Локателли увидел известковую скалу и понял, что она уходит в бездну у края дороги справа от него. Он стиснул зубы. Целая армия могла скрываться в густом кустарнике между скал.

— Человек сто пли двести, а может, сейчас и меньше, — ответил Марко. — Некоторые бандиты приходят в горы только в свободное время. По субботам и воскресеньям, когда им нечего делать или когда на фермах нельзя найти работу. Локателли поморщился.

— Знаешь, что я сделаю, когда сойду с парохода? — спросил он у Брэдли. — Встану на колени и поцелую землю.

— Уедешь отсюда и начнешь скучать, — заметил Брэдли. — Увидишь, что спокойная жизнь не по тебе.

Показалось Монтелупо — серые обшарпанные строения среди скал.

— Приехали, — сказал Брэдли. — Романтично по-своему, а?

Он замедлил ход, чтобы полюбоваться дикой природой. Вот что такое единство стихий, подумал он: эти громадные белые скалы, словно нарочно нагроможденные друг на друга, ледники и где-то вдали похожие на снег залежи известняка, редкие сосны, завязанные ветром в невиданные узлы; а у подножия — падающая в ущелье вода, и аркадский пастух на вершине, который, стоит его позвать, выкопает из земли ружье и уйдет в банду Мессины. Одним словом, место это еще хранило свою языческую нетронутость, и Брэдли нравилось здесь все.

От главной дороги к деревне вилась узкая разбитая колея, и они, проехав по ней несколько сот ярдов, остановились в тени фигового дерева. Марко ушел на встречу с бандитами. Неподалеку от того места, где они Сидели, стоял какой-то барак без окон, в дверном проеме которого копошились темные силуэты людей и коз. Грязный осел, задрав хвост, пустил в их сторону желтую струю. Над головой в покрытых лишайником ветвях трещали насекомые.

— Не могу понять, для чего несколько тысяч солдат и полиция прочесывают остров в поисках этого Мессины, — сказал Локателли, — когда он сидит тут, в своей родной деревне.

— И еще живет вполне уютно, — добавил Брэдли. — Только на прошлой неделе погибло в засадах четырнадцать карабинеров, а главный инспектор полиции поднимается сюда распить с ним бутылку вина.

— Так в чем же дело? — недоумевал Локателли.

— Он им нужен.

— Написать про такое в книге — никто не поверит.

— Книгу не напечатают.

— В двух шагах от нас скрывается шайка бандитов. Самых жестоких в историк.

— И тем не менее тебе угрожает не большая опасность, чем на Девяносто третьей улице в Западной части Нью-Йорка. Наверное, даже меньшая.