Чингиз Абдуллаев - Атрибут власти

Сегодня уже двадцать пятое февраля, вдруг вспомнил он. Так, а почему же не звонит Дзевоньский? Между последними двумя приглашениями в Москву прошло десять дней, а теперь — уже восемнадцать. Или им больше не нужны услуги Курыловича? Может, они сами вышли на Холмского и решили, что будет дешевле непосредственно иметь дело с ним? Этот тип может спокойно его сдать, если ему пообещают лишних хотя бы тысячу долларов. Абсолютно беспринципный жулик. Курылович огорченно вздохнул и поднялся. Нужно ждать, когда ему позвонят. Обидно терять такой бизнес. А в тот раз все же следовало проявить больше мужества — забрать свои тридцать. Никогда больше он не станет так глупо поступать. Испугавшись Дзевоньского, потерял не только двадцать пять тысяч долларов, но и дальнейшие перспективы на сотрудничество с этим польско-бельгийским бизнесменом, почему-то так интересующимся русскими режиссерами, актерами и журналистами.

Курылович не мог знать, что за его квартирой уже наблюдают приехавшие из Москвы сотрудники ФСБ, которых привез на своей машине сотрудник посольства. Квартира Курыловича находилась на третьем этаже старого дома, и на ее оконных проемах уже были закреплены на мягких присосках небольшие резисторные улавливатели шумов, способные обеспечить прослушивание всего помещения.

Огорченный Курылович пошел одеваться. Иногда приходится вспоминать, что ты журналист, и соответственно выдавать какие-нибудь глупые репортажи для своей газеты. Его счастье, что главный редактор — родной дядя Эмилии. Только поэтому он и не разводится с этой стервой, ведь не выгонит же дядюшка с работы мужа любимой племянницы. Если вспомнить, как он начинал, то раньше подпись «Ежи Курылович» стояла под самыми громкими разоблачительными статьями. Но потом его стали покупать. Сначала — приглашать в рестораны, делать дорогие подарки, затем откровенно предлагать деньги. И он начал работать совсем по-другому. Теперь его не слишком интересовал сам материал, ему было важно узнать позицию заказчика. И даже если Курылович находил данную позицию неприемлемой, он все равно исправно отрабатывал свой гонорар. Моральные категории его более не волновали. И тогда он просто перестал существовать как независимый и достаточно самобытный журналист, а стал обычным писакой, работающим на заказ. Его не обижало, когда он читал о себе в газетах заметки, в которых упоминался под таким прозвищем. Иногда появлялись эпитеты и похлеще. Но к тому времени он уже оброс кожей слона. И его интересовали только гонорары, а вовсе не отзывы о нем коллег. Можно сказать, что Курылович поменял мораль на «золотого тельца», а изменяя морали, невозможно сохранить совесть. Поэтому он особенно и не переживал.

В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Курылович глянул на аппарат. Неужели Бог услышал его молитвы и это звонит пан Дзевоньский? Он бросился к телефону.

— Здравствуй, — услышал Курылович знакомый голос Эмилии, такой ненавистный сейчас. Она специально звонит на сотовый, чтобы его найти. Или уже знает о Зосе и не хочет звонить на городской?

— Добрый день. — Он посмотрел на часы.

— Ты еще не проснулся? — довольно невежливо спросила она. — У тебя сонный голос.

— Я уже давно в гараже, вожусь с машиной, — зло соврал он.

— Кстати, насчет машины. Я все время забываю тебе сказать. Два дня назад меня ударили на Маршалковской. Теперь мой «Ситроен» стоит в ожидании ремонта.

— Разве у тебя нет страховки?

— Есть. Именно поэтому я тебе и звоню. Машину отремонтируют, но нужно внести деньги за ее страховку на следующий год.

— Сколько? — все так же зло осведомился он.

— В злотых или в долларах? — Жена явно издевалась.

— В турецких лирах! — Он даже не мог отключиться. Тогда она сразу позвонит дяде, и эти двое все равно вычтут деньги на страховку ее машины из его зарплаты.

— Четыреста долларов, — сообщила Эмилия. — Можешь выслать в злотых. Или перевести на счет страховой компании. Я сообщила им, что ты их старый клиент. Ведь твой «Фольксваген» тоже застрахован у них? Верно, дорогой?

Курылович отключился, не прощаясь. Придется заплатить за эту дрянь. А потом уйти в другую газету, чтобы уж окончательно порвать с Эмилией. Ее мамаша — любимая сестра их главного, названивает своему братику по любому поводу и без него. Нужно уходить. А пан Дзевоньский все никак не звонит.

«Наверное, решил поменять партнера», — огорченно подумал Курылович. Ему хватало ума не звонить самому по старым номерам, чтобы не испортить окончательно отношений со своим основным заказчиком. К тому же тот все равно их сменил. Помнится, он именно так ему и сказал во время их последней встречи. Или предпоследней?

Курылович уже оделся и собирался выйти из дома, когда зазвонил городской телефон. Это не мог быть Дзевоньский. Тот никогда не звонил на городской. Но Курылович бросился к аппарату.

— Когда ты явишься на работу?! — гневно поинтересовался главный. — Мало того, что ты позволяешь себе частые командировки, так еще и не выходишь на работу, когда тебя просят. Я же просил приехать сегодня пораньше. У нас визит в Польшу делегации НАТО, а ты еще спишь!

— Сейчас приеду, пан редактор. — У Курыловича окончательно испортилось настроение.

И именно в этот момент зазвонил его мобильник.

Курылович пробормотал ругательство и достал аппарат. Он уже не ждал ничего хорошего, когда услышал голос Дзевоньского.

— Добрый день, пан Курылович.

— Господь услышал мои молитвы! — обрадовался тот. — Я вас слушаю, пан Дзевоньский.

— Когда вы можете приехать в Москву? Нам нужно кое-что обсудить.

— Сегодня, завтра?.. — радостно спросил журналист.

— Нет. Давайте в понедельник. Как раз будет последний день зимы. Встретите весну в Москве. Мы закажем вам номер в отеле «Националь». На три дня. На вашу фамилию. Договорились?

И он еще спрашивает!

— Сейчас же еду за билетом, — не стал скрывать восторга Курылович.

Теперь он заберет оставшиеся с прошлого раза двадцать пять тысяч. А с выданных для последнего транша двухсот тысяч снимет еще шестьдесят. Нет, шестьдесят пять — за все свои мучения. Пусть Холмский выкручивается, как хочет, это не его дело. И пусть они потом никогда ему не звонят. Нельзя быть таким честным дураком, это просто невыгодно.

А еще надо сменить газету и найти другого главного редактора, который согласится на его частые отлучки.

Курылович бросился вниз, чтобы сразу отправиться за билетом в Москву. Билет можно купить по кредитной карточке. Он так и сделал, проехав четыре квартала от дома и припарковав машину рядом со зданием аэрокассы. Только купив билет на утренний рейс в понедельник, он вспомнил, что в редакции его ждет главный. Но как же ему не хотелось туда ехать!