Чингиз Абдуллаев - Власть маски

— Очень хорошо, — обрадовался Моничелли, — рядом со мной наконец появится еще один настоящий мужчина. А не куча визгливых и вертлявых мужиков, с которыми нельзя даже поговорить.

— А кто первый? — поинтересовался Дронго.

— Какой первый? О чем вы говорите?

— Вы сказали «еще один». Кого вы имели в виду?

— Вас и Юрия Горлача. Остальные вызывают только смех. Наш врач, который боится всего на свете, наш визажист, которому нужно носить женское платье, и наш секретарь, невозмутимый и все понимающий аскет. — Моничелли взглянул на барную стойку в противоположном конце бассейна.

— Может быть, виски? — спросил он.

— Нет, спасибо. У бассейна и в такую жару меня просто развезет, — признался Дронго.

— А внешне вы производите хорошее впечатление. Мы, кажется, одного роста. Какой у вас рост?

— Метр восемьдесят семь.

— У меня метр восемьдесят пять. Значит, мы почти одного роста. Не беспокойтесь, можете спокойно выпить четверть литра. Для вашей массы тела это не так много. Я ведь ресторатор и понимаю толк в выпивке и еде. Между прочим, на Барбадосе будет очень неплохой винный бар. Я вас заставлю продегустировать все, — хохотнул Моничелли. — Зачем вы хотели меня видеть?

— Чтобы познакомиться с вами. Мне показалось важным узнать поближе человека, жена которого пригласила меня для работы.

— У нас с ней «автономное плавание» в подобных вопросах, — заявил Моничелли. — Вы не смотрите на этого Барнарда. Он просто статуя, а не человек. Но я ничего не знал о ее новом проекте. Раз она так решила, пусть так и будет. Я ей никогда не возражаю. Так легче сохранить семью, мистер эксперт.

— Вы давно знаете Юрия Горлача?

— Я его вообще не знал. Узнал только после того, как он начал встречаться с Агнессой. По-моему, его интересуют только деньги и ничего, кроме денег. И немного Агнесса. Хотя я не понимаю, что у них общего.

— Может, он встречается с ней ради денег? — осторожно спросил Дронго, стараясь не смотреть в сторону Барнарда.

— Здесь нет альфонсов, — рассмеялся Моничелли, — ни я, ни Юра не встречаемся с сестрами Линдегрен ради их денег. Мы оба вполне обеспеченные люди.

Дронго мельком взглянул на невозмутимое лицо Барнарда. Тот молча слушал их разговор, стараясь не выдавать своего отношения к этим словам супруга своей хозяйки.

— А подругу Юхана вы знаете? — на всякий случай уточнил Дронго.

— Какую подругу? — не понял Моничелли. Он мрачно взглянул на Барнарда, словно ожидая подсказки.

— Речь идет о мисс Гиндиной, — невозмутимо пояснил Барнард.

— Конечно, знаю, — усмехнулся Моничелли, — очень красивая молодая женщина. Пробивная и настырная. Но красивая. Юхан молодец, у них с матерью всегда был хороший вкус. Отбирали лучшие экземпляры для спаривания. Ну ладно, ладно, Барнард, не нужно так краснеть.

Секретарь действительно покраснел и отвернулся.

— Господин Моничелли, вы знаете, что кто-то угрожал вашей жене, — уточнил Дронго.

— Слышал, — нахмурился Антонио. — Я думал, что это глупая шутка, но она говорила, что получила сразу два каких-то письма. Нужно было отправить их в полицию. А она их уничтожила. Эта была непростительная глупость. Нужно найти и наказать мерзавцев, которые устраивают такие фокусы. Показательно наказать. — Он явно разозлился.

— Вы никого не подозреваете?

— Я? Разумеется, никого. Я здесь знаю не так много людей. Даже в Нью-Йорке у меня больше знакомых.

— Кто, по-вашему, это мог быть?

— Какой-нибудь извращенец, — оживился Моничелли, — решил таким образом самоутвердиться. Вы же должны понимать, какое количество психопатов живет в этом городе. Каждый влюбляется в какую-нибудь актрису и считает себя обойденным. Кто-то стреляет в президента, кто-то прыгает с башни, кто-то угрожает объекту своего обожания. Я не удивлюсь, если выяснится, что письма отправлял кто-то из поклонников Кристин. Он просто не хочет, чтобы она улетала на Барбадос. Такую версию вы не рассматривали?

— Нет, — признался Дронго, — она кажется мне слишком экзотической.

— Ну и напрасно. Это точно какой-нибудь псих, который решил отличиться таким образом. Какие у вас есть еще вопросы?

— Больше никаких, — улыбнулся Дронго, — не хочу вам мешать. Вы полетите на остров вместе с Кристин?

— Конечно. Теперь я не могу отправлять ее одну, даже в сопровождении такого кавалера, как вы, мистер Дронго. Я правильно называю ваше имя?

— Правильно. — Дронго поднялся, протянул руку. Моничелли приподнялся и пожал ему руку. Барнард так и не шевельнулся. Уходя, Дронго кивнул и ему.

«Похоже, Антонио Моничелли — единственный нормальный человек в этой компании, — подумал Дронго, — у него нет никаких иллюзий, и он отличается трезвым подходом к действительности. Кристин нужен именно такой мужчина — сильный, уверенный, неровный, не признающий никаких авторитетов. Говорят, что противоположности сходятся. Как там у Пушкина. „Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень“. Или наоборот». Уже прошло столько лет, но он помнил наизусть многие стихи великого поэта. Дронго прошел через внутренний сад, снова вошел в гостиную. Кроме Юхана, он уже успел познакомиться со всеми «действующими лицами». Не похоже, чтобы кто-нибудь из них отправлял эти письма, устраивая Кристин подобный кошмар. Тогда все гораздо хуже. Значит, он должен искать кого-то чужого, постороннего, а это гораздо сложнее.

Дронго сел в лимузин, который медленно поехал по дорожке, ведущей к воротам. Они успели выехать на дорогу, когда показался второй лимузин, направлявшийся к вилле.

— Это сама миссис Линдегрен, — с уважением сказал водитель. Дронго оглянулся. Машина уже въезжала во двор. Дронго закрыл глаза и откинул голову на подушку. Завтра он вылетит на этот далекий остров. Завтра он окажется в тропическом раю. Но все это будет завтра. А сегодня он полулежит в лимузине, направляющемся в его отель. Дронго даже не мог предположить, что завтра начнется его самое сложное дело, в котором он потерпит поражение.

Утром он выехал на заранее заказанном такси в аэропорт. После трагедии одиннадцатого сентября две тысячи первого года и августовских попыток взрывов самолетов в Лондоне в каждом американском аэропорту проверка занимала довольно много времени. Хотя нужно отдать должное американцам, они проверяли быстро и не суетливо в отличие от проверок в европейских аэропортах, где подобные акции проводились прямо-таки на истерическом уровне с явными признаками легкой паранойи.

Самолет взлетел точно в срок и взял курс на Майами. Дронго, сидевший в салоне бизнес-класса, недовольно посмотрел вниз. До Майами лететь далеко, больше пяти часов, и на этом маршруте самолет обычно сильно трясет, сказывается близость к экватору и огромным степным просторам Аризоны и Техаса. Он поморщился. Если бы не пересадка в Майами, он бы с удовольствием немного выпил, чтобы успокоиться. К его удивлению и сожалению, это было единственное средство, которое эффективно действовало на любом рейсе, позволяя расслабиться и даже немного подремать.