Чингиз Абдуллаев - Крах лицедея

— Я не уверен, что людям нужен Дронго, — грустно признался он. — Может, мое время закончилось? И мне пора бросить поиски гармонии, которая в общем-то невозможна. И наконец признать победу Зла над Добром в их вечной борьбе. Вы знаете, что за долгие годы моих расследований я пришел к парадоксальному выводу. Добро никогда не может быть сильнее Зла. Добро не умеет маскироваться, приспосабливаться, лгать, предавать. И кажется, что Добро проигрывает уже тысячу лет. Но на самом деле идеи Добра все равно побеждают. Зло никогда не сможет победить. Оно самопожирающая себя субстанция. Зло должно делиться, враждовать друг с другом, снова делиться и снова враждовать. Оно пожирает себя изнутри и поэтому изначально обречено на вечное поражение.

— Интересная теория, — улыбнулась его словам Ирина. И тут же ее лицо снова омрачилось, — наверное, я плохой сотрудник Интерпола. Ведь я обязана была вычислить убийцу, но не смогла ничего сделать.

— Вас ввел в заблуждение его рост, — сочувственно сказал Дронго. — Вы ведь точно знали, что рост у него метр семьдесят восемь и он не может его изменить. Но он так же точно знал, что с таким ростом ему не стоит рисковать. Ведь отпечатки пальцев не меняются всю жизнь, даже если попытаться сжечь их кислотой.

— Он изменил рост, — выдохнула Петкова, — как я могла об этом не подумать.

— Дудник знал, как именно его будут искать. Поэтому он изменил внешность, нарастил себе кости, став выше на восемь сантиметров, и спокойно появился здесь, выдавая себя за Дронго, хотя я немного выше его. Правда, всего на один сантиметр. У меня рост метр восемьдесят семь, а у него после того, как он «подрос», только метр восемьдесят шесть. Кроме того, весь мир знает, что я всегда носил ремни и обувь фирмы «Балли». А он — от «Боттичелли». И наконец, запах «Фаренгейта». Вы должны знать, что уже много лет я пользуюсь именно этим парфюмом. А Дудник, выдававший себя за меня, пользовался совсем другим. Кажется, «Кензо». Это достаточно сильно ударяло в нос.

— Я не придавала значения таким мелочам, — возразила она.

— Нужно было придавать, — возразил Дронго, — из мелочей складывается успех нашей работы. Как хорошо, что я три-четыре раза в году приезжаю в Севилью, в больницу к одной моей знакомой. И я абсолютно случайно узнал о том, что эксперт Дронго находится в вашем отеле. А так как в мире больше нет второго Дронго, мне захотелось приехать сюда и разобраться. Как видите, я успел вовремя.

— Простите меня, — она виновато опустила глаза, — все произошло из-за меня.

— Никто не виноват, что так все получилось, — мягко возразил Дронго, — выбросьте из головы мысли о своей вине. Вашей вины тут нет.

— Я буду помнить об этом всю жизнь, — упрямо сказала она, поднимаясь, — и спасибо вам за все. Если бы не вы…

— Это произошло случайно, — примирительно сказал Дронго, — подождите, Ирина, я хотел только задать два последних вопроса.

— Что за вопросы? — не поняла она.

Он поправил платок в кармане. Это был «Ланвен», которому он стал отдавать предпочтение в последнее время. И задал первый вопрос:

— А какой Дронго вам понравился больше? Фальшивый или настоящий? У него гораздо больше волос, чем у меня. И он намного симпатичнее…

— Нет, — сказала она, улыбнувшись, — мне нравятся подлинники. Никогда не любила фальшивки. И копии мне тоже не нравятся.

— Тогда последний вопрос, — сказал он, поправляя галстук. — У вас исчезла причина, мешавшая вам встретиться с другим Дронго?

Ирина успела рассмотреть мелькнувшие в его глазах смешинки. Поэтому, сдерживая смех, без всякого смущения призналась:

— Уже все в порядке, — и с истинно женским лукавством сама задала вопрос: — Вы спросили из любопытства или имеете конкретные виды на сегодняшнюю ночь?

— Я думаю, праздное любопытство мне чуждо. Но боюсь, что не смогу вам понравиться как другой Дронго.

— Мы это проверим, — сказала она, снова усаживаясь за стол, — и обещаю вам, что на этот раз вы не станете выступать в роли ментора. Во всяком случае, мне так кажется.