Чингиз Абдуллаев - Плата Харону

— Надеюсь, вы еще не начали свой допрос? Или подобная томительная процедура входит в ваши планы?

— Нет, просто даю вам время успокоиться, — холодно заметил Дронго, — но, если вы хотите, можем начать. Скажите, когда вы впервые узнала о том, что Блумберг собирается исчезнуть?

— Не помню. Может, месяца два назад. Или месяц. Не могу назвать точной даты.

— Но он беседовал с вами по этому вопросу?

Кузнецов достал сигареты.

— Я могу курить? Или, как на официальном допросе, должен спрашивать вашего разрешения?

Дронго кивнул.

— Он давно собирался отойти от дел, — задумчиво сказал Кузнецов. — Мы несколько раз говорили с ним об этом. После известных политических событий, когда президент убрал одного из своих фаворитов и поставил вместо него другого, Блумберг оказался в опале. К нему начали придираться, проверки шли одна за другой. Его перестали приглашать на официальные приемы, как бы подчеркивая изменение его статуса. Ну, вы сами знаете, как это умеют делать.

Кузнецов закурил. Пододвинул к себе пепельницу.

— Несколько месяцев назад Сергей Леонидович сам сказал мне, что ему пора уходить. А когда в Самаре из-за пустяковых нарушений закрыли наш филиал, он позвал меня к себе и сообщил, что твердо намерен передать мне банк.

— И как вы отреагировали?

— Удивился. Попробовал его отговорить. Но он твердо стоял на своем.

Сказал, что ему достаточно того, что он сделал. Ссылался на то, что ему уже полагается уйти на покой, чтобы не подводить банк — дело всей его жизни.

— Вы не хотели стать президентом? Кузнецов задумался и осторожно сказал:

— Я бы этого не утверждал. Наверное, хотел. Но я не стал бы из-за этого убивать Блумберга, если вы намекаете на мою маниакальную страсть занять пост президента.

— А вот один человек из окружения Блумберга говорил мне, что вы спите и видите себя на этой должности. Олег Михайлович покачал головой. Поправил очки:

— Догадываюсь, кто вам это сказал. Наверняка Лариса. Она меня почему-то все время ревновала к Блумбергу. Как будто я мог встать между ними.

— А вы пытались?

— Честно говоря, да. Мне не нравилось присутствие этой особы в нашем банке. По моему глубокому убеждению, связь с ней компрометировала Сергея Леонидовича. Она была слишком независима в своих взглядах и суждениях.

— Вы думаете, они были близки с Блумбергом?

Кузнецов потушил сигарету.

— Не будьте наивны, — засмеялся он, — они были близки все время. Я вообще удивляюсь, что в больницу поехала Лейла Махмудовна, а не Лариса.

— А вы бы ее не оставили в банке?

— Конечно, нет. Зачем она мне? К тому же она уже уволилась еще два дня назад. И собиралась переехать к своей сестре, куда-то за границу.

— У нее было так много денег?

— Достаточно, чтобы не умереть от голода. Сергей неплохо ее обеспечил.

— Где вы были в момент ранения хозяина дома? Я не видел вас в гостиной.

— Правильно. Я просто выходил на одну минуту.

Кажется, в туалетную комнату. А когда услышал крики, сразу вернулся.

— Не сразу, — возразил Дронго, — вас не было несколько минут — вполне достаточно, чтобы добежать до соседнего дома. Тем более если вы выходили не через дверь, а, например, через окно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего. Просто спросил. У Блумберга требовали двадцать миллионов долларов. Вы об этом слышали?

— Да. Новый фаворит президента считал, что во времена прежнего фаворита наш банк имел незаконную прибыль из-за таможенных льгот. Вот он и требовал выплатить часть этой прибыли. Ну а Блумберг, конечно, отказывался.

— Вы с ним были согласны?

— В принципе да. Почему мы должны платить новому фавориту? Я был категорически против. И, кстати, не собирался платить и в будущем.

— Потому что вы родственник премьер-министра? Кузнецов усмехнулся. И с кривой улыбкой спросил:

— Это вам тоже сообщила Лариса?

— Нет, об этом мне сказал другой человек.

— Да, я его родственник и не вижу в этом ничего плохого. В конце концов, премьер-министр — единственный человек в стране, который может противостоять новому фавориту президента. Разве вы сами так не считаете?

— Это не совсем относится к делу. А насчет прокурора тоже правда?

Говорят, вы дружите и с прокурором вашего района.

— У вас на меня полное досье, — покачал головой Кузнецов. — Не удивлюсь, если выяснится, что вы подозреваете в совершении этого преступления именно меня. Но я не убивал Пашу. Я просто не мог этого сделать. И зачем мне было убивать этого водителя? И тем более покушаться на Сергея, который и без того собирался отдать мне место президента? По-моему, это глупо.

— Не совсем, — возразил Дронго. — Вы могли подсознательно помнить о варианте, при котором он мог вернуться. А вам хотелось стать президентом наверняка. Не регентом при живом владельце банка, а настоящим президентом, руководителем банка. Кузнецов зло посмотрел на него.

— Вы умеете угадывать мысли? — неприязненно спросил он. — Или считаете, что таким образом можете узнать факты, которые вам интересны. Я вообще не буду больше с вами разговаривать.

Он встал.

— Мы закончили, — кивнул Дронго, — только вы никуда не уезжайте. И ответьте на последний вопрос. Зачем за несколько минут до того, как раздались выстрелы, вы хотели войти в эту комнату? Что вам здесь было нужно?

Кузнецов вздрогнул. И, чуть заикаясь, спросил:

— Кто вам об этом сказал?

— Я видел вас, когда вы собирались сюда войти. Я сидел в углу, не зажигая света, и видел вас на пороге комнаты.

— У меня была важная встреча.

— С кем?

— Этого я вам не скажу. Это не имеет никакого отношения к убийству несчастного парня. Мне просто нужно было встретиться в этой комнате по важному вопросу с одним человеком.

— Вы не хотите говорить с кем?

— Не хочу. И это не ваше дело. Я честно ответил на все ваши вопросы.

Позвольте мне уйти. Если вам нужно, чтобы я остался здесь на всю ночь, я, конечно, останусь, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Тем более что кроме вас здесь, очевидно, и некоторые другие полагают, что я был заинтересован в смерти Сергея Блумберга. Но я остаюсь только для того, чтобы утром дождаться милиции и все им рассказать, когда они найдут труп несчастного. Надеюсь, они поймут меня правильно.

Дронго терпеливо ждал, пока он закончит свою гневную тираду, и только потом спросил:

— Вы должны были встретиться здесь с Лейлой Махмудовной?

Кузнецов, уже взявшийся за ручку двери, обернулся и гневно сказал:

— Я думал, что вы приличный частный детектив. А вы, оказывается, дешевый шпик.

Кузнецов вышел, громко хлопнув дверью. Дронго остался один. Посмотрел на часы. Был уже второй час ночи.

Он поднялся и подошел к одному из окон. Задумчиво посмотрел на оконную раму. Она была из двойного стекла. Это был стеклопакет, широко применяемый в таких случаях. Открыть окно снаружи не было никакой возможности. Он открыл окно, посмотрел вниз. Здесь определенно кто-то побывал и даже пытался открыть окно снаружи. На раме были видны следы ножа, словно ее пытались отжать.