Чингиз Абдуллаев - Кредо негодяев

Он не знал, что за сутки до этого в Нью-Йорке в своем номере был зарезан Важа Дадашвили, но он понимал, как трудно будет вычислить убийцу среди четверки таких отъявленных мерзавцев. Себя он мог в расчет не принимать, а Георгий был уже застрелен. Что такого мог знать Георгий, за что его убили, спрашивал себя каждый раз Андрей и вспоминал, как в Сухуми мельком увидел лицо Генерала. Неужели во имя сохранения этой тайны его и убрали, но в таком случае почему именно российская разведка ищет убийцу Борисова?

После сообщения о смерти Генерала он позвонил в Лос-Анджелес, к самому Палачу.

— Ты слышал об убийстве Георгия? — спросил Мамонтова Андрей.

— Слышал, — невозмутимо ответил Палач, — но я тут ни при чем. Это, кажется, дело рук самой грузинской мафии. Там, говорят, наемных убийц послал сам Гурам Хотивари.

— Они были с Георгием большими друзьями, — парировал это утверждение Андрей, — и Гурам никак не мог прислать сюда своего убийцу.

— В газетах написано совсем другое.

— В газетах пишут всякую дребедень, лишь бы привлечь внимание читателей.

— Что думаешь делать? — поинтересовался Мамонтов.

— Посмотрим, — он знал, что Палач всегда был тесно связан с Рябым, а эти убийства вполне могли быть организованы отцом «русской мафии», как иногда называли Рябого.

Но разговор он запомнил. И когда ему позвонил Зверь, он уже был готов действовать. Капустин был единственный человек, у которого имелся телефон Сказочника и его адрес.

— Слышал про убийство Генерала? — спросил Капустин.

— Все знаю. Там, говорят, какой-то грузин был. Думаешь, специально послали?

— Не знаю. Нам нужно как-то действовать, — предложил Зверь, — нельзя ждать, пока неизвестный убийца просто так приедет и нас шлепнет.

— Сначала нужно узнать, за что?

— Просто так. Рожи наши ему не нравятся. Какую-то большую игру затеяли, а мы ничего не понимаем. Поэтому нам всем вместе держаться нужно. Иначе раздавят, — сказал Капустин, — ты ведь знаешь мой нюх.

— Знаю, я утром говорил с Палачом. Он темнит, но, кажется, тоже ничего не знает.

— Будь с ним осторожнее, — посоветовал Капустин, — ты ведь знаешь, чей он человек.

— Давай через два дня я к тебе прилечу, — предложил сам Андрей. В некоторые моменты можно нарушать даже самые строгие инструкции. Три убийства подряд — Борисова, Дадашвили и Хабашели красноречиво подтверждали правоту слов Капустина. Ждать больше было нельзя. Но двух дней не получилось. События развивались более стремительно.

В этот вечер он оставил свой автомобиль перед домом и пошел принимать ванну. В Новом Орлеане всегда было довольно жарко, а последние дни вообще были особенно душными. Он отсутствовал не более двадцати минут, и, когда вышел на улицу, машина по-прежнему стояла на том же месте. Андрей уже открыл дверцу автомобиля, когда стоявший рядом продавец мороженого приветливо улыбнулся ему.

— Все в порядке? — спросил чернокожий парень, улыбаясь.

— Да, конечно. — Он сел на свое место и чуть наклонился, вставляя ключи, когда продавец мороженого произнес:

— Я ведь ребятам тоже говорил — эти машины довольно капризные. Они требуют особого ухода.

— Каким ребятам? — выпрямился Андрей.

— Вашим мастерам, — охотно пояснил парень, — которые смотрели ваш автомобиль.

Андрей осторожно вылез из машины, открыл передний капот. Ошибиться было невозможно. Мощная бомба была установлена с таким расчетом, что его машина взлетела бы на воздух сразу, как только он тронется с места. Это были уже не гипотезы, это была реальная смерть, от которой он уберегся чудом. О его пребывании в городе знал только Капустин. Еще мог узнать Палач, но он звонил ему лишь сегодня утром. Неужели такая оперативность? И ради чего? Кому мешают прибывшие в страну паханы? Теперь уже просто не оставалось никакой альтернативы. Если это Капустин, то исход встречи будет предрешен. Если это Палач и стоявший за ним Рябой, значит будет смертельная схватка. Целых полчаса он бережно отсоединял провода этой гнусной бомбы. А еще через четыре часа он улетел в Нью-Йорк.

В Лос-Анджелес они летели вдвоем в полупустом самолете. Рейс был ночной, и пассажиров было меньше обычного. Дронго обратил внимание, что Цапля спит почти так же, как и он, по-особенному, по-волчьи. Достаточно было пройти рядом стюардессе или подняться кому-нибудь из пассажиров, сидевших неподалеку, как они оба, почти одновременно, открывали глаза.

Когда принесли ужин, Цапля недовольно пробормотал:

— Лучше бы дали поспать.

— У нас еще долго не будет нормального сна, — предположил Дронго.

— Не думаю, — возразил Цапля, — все скоро кончится. Кто-то начал играть и не остановится, пока не добьется своего. А ведь Генерала должен был стрелять именно я.

— А я до сих пор не уверен, что его стрелял не ты, — пробормотал Дронго, — никаких твердых доказательств у меня нет.

— И тем не менее ты летишь со мной в Лос-Анджелес, — уточнил Цапля.

— Это мой единственный шанс. Должен же я хоть кому-нибудь доверять.

После этого дня они обращались друг к другу только на «ты».

— Ты достаточно откровенен.

— Это я только притворяюсь. Видимость открытой коммуникабельности.

— Хорошо, — спокойно заметил Цапля, — я учту для себя это на будущее.

Больше они не сказали друг другу ни слова.

В Лос-Анджелесе им пришлось сначала оформляться в отель «Кальмар», расположенный в Санта-Монике, почти на самом берегу океана. Затем на кредитную карточку Цапли была оформлена взятая напрокат машина, и они отправились к дому Палача. И, уже подъезжая к дому, Цапля чуть притормозил машину.

— Интересно, — сжав зубы, сказал он.

— Что-то не так? — понял Дронго.

— Там в машине сидел Клык, — пояснил Цапля, — мне интересно, что он здесь делает.

— Может, приехал по тому же делу, что и мы, — предположил Дронго.

— Он не один, — мрачно заметил Цапля, — кажется, скоро ты не будешь радоваться, что у меня нет оружия.

— У тебя с ним плохие отношения?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Мне не нравится, когда внезапно появляются старые знакомые. Это всегда очень неприятно. Кажется, они поехали за нами.

— Кто второй, ты знаешь?

— По-моему, ты его тоже знаешь.

— Не нужно говорить дурацкими загадками, — разозлился Дронго, — ты не на сцене.

— Верно. Это тот самый грузин.

— Какой грузин?

— Которого разыскивают по подозрению в убийстве Генерала. Они и могли вдвоем его убрать. Похоже, Клык и есть тот самый убийца.

— Ты можешь объяснить мотивы?

— Не могу, — вывернул резко руль в правую сторону Цапля, — думаю, к Палачу лучше не соваться. Нам важно проверить, что знают эти двое.

— Может, остановимся и спросим?

— Ты почему такой веселый? — посмотрел на Дронго его напарник. — Странный ты человек. Нас сейчас убивать будут, а ты веселишься. Знаешь, ты мне начинаешь нравиться.