Олег Горяйнов - Дежурный по континенту

В кабинете он закурил сигару и сел в кресло. Что же на уме у этих недоумков? Нужно срочно мобилизоваться и найти ответы на все вопросы. Иначе жареный колибри с железным клювом подкрадётся сзади и клюнет в задницу так, что отлетит голова.

При мысли о железном клюве Ольварра потянулся за бутылкой писко и налил себе на три пальца.

Вопрос первый. Что делать с secretario? Где вы, яйцеголовые? Все совокупляетесь со своими компьютерами? Да и совокуплялись бы, кто против. Вам накупили бы таких компьютеров, о которых вы только в книжках читали, совокупляйтесь, сколько влезет, только дело делайте. Можно даже организовать для украшения вашего досуга спецподразделение по взламыванию, скажем, банковских компьютерных сетей (хоть дон Фелипе и не любил всех этих новомодных фокусов, в которых ни черта не понимал) – развлекайтесь, сколько душе угодно. Только дело делайте.

Лопеса примерить на это место? Человек верный и расторопный. Но Лопес – финансист, банкир. Какой из него secretario? А взять с собой дуболома Касильдо – засмеют же.

Ольварра стряхнул пепел сигары на ковёр, чего обычно себе не позволял, и взялся за стакан. Стакан оказался пустым. Он немедленно исправил это упущение.

Вопрос второй. Почему его предают люди, которым он доверял и ничем их не обижал? Акока и Хулио. Одного он вытащил из тюрьмы, другого – из говна. А они… Ладно, Акока человек чужой, в конце концов. Но Хулио – он же родственник! Ведь и в голову не могло прийти!

А раньше почему-то приходило. Раньше мысль о предательстве, зародившаяся в голове кого-нибудь из его людей, становилась известна дону Фелипе ещё до того, как зародилась.

Ольварра допил второй стакан и налил себе ещё один.

Вопрос третий. Комиссар Посседа. У комиссара тоже припасён для него жареный колибри. Надо было убить его сразу, как только он показал мне ту фотографию. Раньше бы дон Фелипе так и сделал. Но раньше были другие времена. А теперь попробуй тронь правительственного чиновника – вонища поднимется до самого неба. Всё под этим небом меняется. И всегда – к худшему.

Нет, такие дела надо проворачивать с подобающей аккуратностью. Комиссар хочет изловить террористов? Ждёт, что его за это назначат министром внутренних дел? Ладно, получит он террористов. Не сейчас. Чуть позже. Когда Ольварра провернёт с ними сделку. А потом он даст ему их адрес. И получит от него эту фотографию.

А потом попросит этого Мигеля Эстраду привезти ему тушку комиссара. Зачем она им? Набьёт он, набьёт утробу этой полицейской сволочи опилками и повесит на стене в качестве трофея.

И пожертвует миллион собору Сан-Фелипе в Керетамаро.

Ольварра икнул, вылил в свой стакан всё, что оставалось в бутылке, и закурил новую сигару.

Вопрос четвёртый, последний. Что затеяли против него недоумки? Об этом нам поведает – с большой охотой поведает – господин Эриберто Акока. Хороший такой господин. Очень разговорчивый, просто душа общества. Не делающий ни из чего тайны господин. Где там у меня была паяльная лампа?

С этой жестокой мыслью Ольварра заснул в своём белом кресле. Сигара выпала из его холёных рук на ковер и погасла. Чёрт знает из чего стали теперь делать эти сигары.

Всё под этим небом меняется. И всегда – к худшему.

Часовой находился от Машкова в каких-нибудь пяти метрах. Всё повторялось точь-в-точь как тогда в Акапулько. Значит, и действовать будем по такой же схеме, решил капитан. Он вставил в рот косячок и стал шарить по карманам в поисках зажигалки.

С утра, когда он проводил рекогносцировку, на улочке в пыли носилось, валялось, вопило и играло множество грязной детворы из окрестных домов. Полуденная жара разогнала по домам всех, кроме часового. Часовой, молодой белобрысый парень в шортах, стоял у калитки, подперев спиной забор, и посматривал на Машкова без всякого выражения.

– Hermano! – сказал ему Машков. – Tienes fuego? [15]

‑ Я не курю, ‑ вежливо ответил часовой.

‑ Вот дела! – удивился капитан. – Впервые встречаю маньянца, который не курит.

‑ Я не маньянец.

‑ Это я понял. Я ведь тоже здесь проездом.

Машков сунул самокрутку за ухо, тихо радуясь, что на сей раз ему не придётся курить эту гадость.

‑ Ладно, извини, что обеспокоил. Поеду дальше.

‑ Подожди, я вынесу тебе спички.

‑ Да ладно, чего уж там, ‑ забеспокоился Машков. – Доеду до какой-нибудь лавки, куплю зажигалку. Извини за беспокойство. Чего уж там.

‑ Нет-нет, ‑ возразил ему Ульрих. – Два европейца встретились посреди этих диких гор – почему бы не помочь ближнему? Стой здесь, никуда не уходи.

Делать было нечего. Спешный побег был чреват провалом. Пользуясь образовавшейся паузой, Машков ринулся в машину, достал из бардачка сигареты, вытащил одну из пачки, оторвал от неё фильтр и засунул себе за ухо. После этого он исследовал забор. Забор был вполне подходящий для их с Андронычем коварной затеи. Когда его складывали, щели между гранитными глыбами замазывали глиной. Но время, солнце, ветер и дожди внесли свои коррективы, и теперь в заборе кое-где появились мелкие щели и дырки. Не забор, а мечта шпиона.

Часовой вернулся не один, а в сопровождении перемазанного глиной громадного парня с обвислым носом.

‑ Привет, ‑ сказал Машков. – Как дела?

‑ Да нормально, ‑ ответил верзила, разглядывая капитана российской армии без всякого выражения на угрюмой физиономии. – Ты спички просил? Вот тебе спички. Можешь оставить их себе.

Он протянул Машкову спички, и капитан, вставив в рот сигаретку, смачно затянулся. Сделав это, он улыбнулся, махнул рукой и направился к своему грузовичку, древнему, как развалины пирамиды в Чолуле.

‑ Эй, постой, ‑ сказал верзила ему вслед.

Машков замер. Несмотря на жарищу, тело покрылось мурашками. Как-то сразу вспомнилось, что завернул он на огонёк к ребятам, которые шутить не умеют категорически. Оружия у него, разумеется, никакого не было, да и хрен бы чем ему оно сейчас помогло, оружие.

‑ Ты кто? – спросили у него. – Что вообще здесь делаешь?

‑ Я геофизик из Монтеррейского университета, ‑ сказал Машков. – Мы проводим здесь исследования.

‑ Монтеррей как будто далековато отсюда?.. – спросил белобрысый.

‑ Да? – пробасил верзила.

‑ Верно. Мы поработали в восточной Сьерра-Мадре, потом – в западной Сьерра-Мадре, теперь изучим, что творится здесь, в южной Сьерра-Мадре, и сравним результаты.

‑ Зачем? – спросил верзила.

‑ Для науки.

‑ По-моему, один хрен – что там, что здесь. Там горы, и здесь горы.

‑ Не скажи, брат. Одинаковых мест вообще на Земле нет. Везде разные… эти… структуры, текстуры…

‑ Чем же они разные? – заинтересовался верзила. – Камень и камень.

‑ Да как же! – воскликнул Машков. – Смотри сюда, я тебе покажу.