Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла

— Считайте, что мы их уже приняли, — сказал Светляков, — давайте перейдем к обсуждению нашей темы. У вас есть новые предложения? Или вам стали известны новые факты? Зачем вы нас снова собрали?

— Нина Константиновна, — обратился Дронго к секретарю директора, — принесите пакет, который вы вчера получили.

— Сейчас, сейчас. — Она поднялась со стула и быстро вышла из комнаты.

Наступило напряженное молчание. Все смотрели на гостя.

— Вчера вечером мы получили новое послание от нашего друга, — пояснил Дронго, — мы его вскрыли и прочли. Там подробное описание еще одного преступления.

— Не может быть, — сразу сказал Сидорин, — он либо сумасшедший, либо провокатор. Зачем ему присылать к нам еще одну рукопись, если он сам и организовал хищение всех предыдущих?

— Возможно, ему интересна наша реакция, — ответил Дронго, — или произошла обычная несогласованность, когда кто-то из ваших сотрудников уносил рукописи по его просьбе, а он в это время послал очередной опус, не предупредив своего человека.

— Зачем? — недоумевал Сидорин. — Чтобы мы быстрее нашли его? Или снова передали его рукопись в милицию? На этот раз они нам наверняка поверят и откроют уголовное дело. А если нет, то я позвоню их министру и потребую проверки рукописи и срочного выявления ее автора. Может, он и не убийца, но тогда он настоящий психопат, и ему нет места среди нормальных людей.

— Интересно, где вы видели нормальных людей? — улыбнулся Веремеенко. — Неужели вы полагаете, что их осталось так много? Скоро их будут сажать в клетки и показывать остальным дебилам, каким может быть обыкновенный гомо сапиенс.

— Не шутите, — попросил Сидорин, — это очень серьезно, если нам прислали еще одну рукопись.

— Нужно внимательно с ней ознакомиться и не делать поспешных выводов, — предложил Светляков. — Судя по тому, что мы уже читали, человек он безусловно талантливый, хотя у него своеобразный стиль письма. Но это еще не повод подозревать его в совершении преступлений. Тогда любой автор детективов может быть заподозрен в том, что он как минимум соучастник этих преступлений. Но это смешная позиция. Кому как не нам знать о писательском воображении.

— Хорошее воображение, вот такое детальное описание убийств, — пробормотал Сидорин. — Я, во всяком случае, настаиваю: мы должны еще раз обратиться в милицию.

— Сначала нужно посмотреть, что он нам написал, — предложил Фуркат Низами.

— Почему ее так долго нет? — встревожилась Сундукова. — Я пойду и посмотрю, где она задержалась.

— Лучше сидите, я сам посмотрю, — предложил Дронго, быстрым шагом направляясь к дверям. Вейдеманис поднялся и вышел следом за ним.

Все проводили их долгими взглядами.

— Я думаю, выскажу общую мысль, если сообщу, что у нас в издательстве сложилась нездоровая обстановка, — сказал Феодосий Эдмундович, — и исчезнувшие рукописи — это только часть общего айсберга наших проблем.

— Я вам много раз докладывал, что в нашем издательстве беспорядки, — сказал своим командирским голосом Передергин, — и вы знаете, что у нас нет дисциплины, редакторы предоставлены сами себе, а консультанты вообще позволяют себе не ходить на службу.

— Здесь не служба, Иван Иванович, а мы не сержанты вашего подразделения, — резонно заметил Сидорин. — Не нужно перегибать палку, иначе мы все просто уйдем.

— Я не имел в виду лично вас.

— Вы сказали, консультанты, а у нас только трое консультантов. Пожилой Фуркат Низами, который годится вам в отцы, и мы с Валерием Петровичем. Если вы считаете, что мы мало времени проводим на вашей «службе», то нужно об этом честно сказать.

— Я имел в виду принципы нашей работы, — покраснел Передергин.

— А я имею в виду лично вас, — не унимался Сидорин.

Кустицын достал телефон и начал набирать чей-то номер. Следом за ним Веремеенко достал свой аппарат. Затем Светляков. Оленев от напряжения даже вспотел. Убаева и Сундукова тоже достали свои телефоны. У всех нашлись срочные дела. Только Фуркат Низами сидел, глядя перед собой и что-то испуганно бормоча. Сидорин тяжело вздохнул, но телефона не достал. Воеводов и Столяров склонились над бумагами. Последним телефон вытащил Кроликов, который стал с кем-то громко спорить, не обращая внимания на окружающих.

Оленев подвинул к себе листок бумаги и написал фамилии всех четверых редакторов, затем добавил туда Светлякова и Кроликова. В комнате находилось двенадцать человек. Нина Константиновна вышла. Столяров и Воеводов смотрели финансовый отчет. Сидорин сидел нахмурившись. Фуркат Низами продолжал что-то бормотать, Передергин достал из своей папки какие-то бумаги. Оленев тяжело вздохнул. Он не понимал замысла Дронго. Как можно вычислить человека, если он звонит неизвестно кому и невозможно услышать, с кем именно он разговаривает.

Ровно через три минуты появилась Нина Константиновна, она принесла с собой плотный светло-коричневый конверт, в котором автор присылал свои прежние рукописи. Конверт был открыт.

— Они в коридоре о чем-то говорят, — сообщила Нина Константиновна. — Сейчас они придут.

Но гости явно не торопились. Свой телефон достал и Передергин. Позвонив кому-то, он раздраженно положил аппарат на столик. Он был мрачен и не скрывал своего недовольства затянувшимся «экспериментом» гостей. Приехавшие эксперты появились в комнате через семь минут, словно испытывая терпение собравшихся. Передергин уже собирался сказать какую-то гадость, даже раскрыл рот, но его быстро перебил Столяров.

— Хорошо, что вы вернулись, — сказал он, обращаясь к гостям. — Нина Константиновна нашла рукопись, и теперь мы можем вместе ее посмотреть.

— Разумеется, — согласился Дронго, — но у меня большая просьба ко всем присутствующим. Если можно, сдайте свои мобильные телефоны. Мы вернем их ровно через минуту. Они будут лежать на этом столе, и с ними ничего не случится.

— Тогда зачем вам наши телефоны? — спросил Воеводов. — Какой в этом смысл?

— Пожалуйста, — снова попросил Дронго, — сдайте свои телефоны, и мы продолжим нашу беседу.

— Почему я должен отдавать свой телефон? — громко возмутился Георгий Кроликов. — Я не совсем понимаю, что происходит? И не собираюсь отдавать свой телефон, пока мне не объяснят, что за комедию разыгрывают наши гости.

— Я тоже не сдам свой телефон, — грозно заявил Кустицын, — и вообще не понимаю, что это за методы работы.

— И я не отдам, — почти выкрикнула Убаева, — кто имеет право забирать мой телефон? Это моя частная собственность.

— Вы абсолютно правы, — согласился Дронго, — но никто не отнимает у вас телефоны. Мы просто хотим собрать их на этом столе, ровно на одну минуту. А затем вернуть их владельцам. Дело в том, что телефоны имеют фотоаппараты, и кто-то мог сфотографировать наш конверт, чтобы передать его возможному автору рукописей.