Чингиз Абдуллаев - Выстрел на Рождество

Дронго прошел в гостиную. Там сидела Дзидра, снова успевшая переодеться. На этот раз она приняла гостя в элегантном светло-бежевом платье. Она даже успела несколько иначе причесаться. Увидев гостя, она поднялась, протягивая ему руку.

— Хорошо, что вы приехали, — гораздо более приветливо произнесла Дзидра.

— Я решил, что нам лучше побеседовать вдвоем, — сказал Дронго.

— Правильно. Боюсь, что у вас и ваших помощников могло сложиться несколько неверное впечатление после той безобразной сцены, которую устроила моя дочь. Я видела, как они реагировали, особенно ваша помощница. Мне кажется, что она чересчур эмоциональна. Она вела себя скорее как равный вам партнер, чем как ваша помощница. Мне показалось, что она тоже с трудом сдерживалась.

— Вы достаточно наблюдательный человек, — кивнул Дронго.

— Садитесь, — показала она в кресло, стоявшее рядом с ней. — Будете что-нибудь пить? Мы можем начать с традиционного английского чая. Хотя нет. Я лучше попрошу Дороти сделать нам фирменный местный коктейль. Он так и называется «Башня Гоффорда». Дороти его превосходно готовит.

Он кивнул в знак согласия. Она быстро поднялась и вышла из гостиной. Вернулась через минуту.

— Сейчас принесет, — сообщила Дзидра, усаживаясь на свое место. — Вы знаете, господин Дронго, что произошло за последние несколько часов? Никогда не догадаетесь. Мне позвонила одна моя знакомая из Москвы. И я ей рассказала о вашем визите. Можете мне не поверить, но оказалось, что она вас лично знает. Она даже сказала, что вы очень опасный мужчина и с вами нельзя встречаться наедине.

— Надеюсь, она не сказала, что я маньяк? — усмехнулся Дронго.

— Нечто в этом роде, — улыбнулась Дзидра, — во всяком случае, у вас опасная репутация, господин эксперт.

— Поэтому вы так быстро согласились меня принять? — добродушно уточнил Дронго.

— Конечно. А вы решили, что меня можно испугать завтрашним визитом Валентины? Все, что я хочу сказать или могу сказать, я повторю и в ее присутствии. Меня трудно остановить. И еще труднее испугать.

— Я не хотел вас пугать. Мне казалось логичным побеседовать с вами, пока в замке не так много людей. К тому же мне показалось, что у вас не самые лучшие отношения с вашей свекровью. А ее дочь наверняка должна быть на стороне своей матери. Обычная логика.

— Будем считать, что я вам поверила. Насчет своей репутации вы ничего не сказали и ловко увели разговор в сторону.

— Мне нечего об этом говорить. Очевидно, ваша подруга осведомлена гораздо лучше. Вы не назовете ее имя?

— Нет, конечно, нет, — прикусила губу Дзидра.

— В таком случае я подтверждаю все, что она сказала. И насчет маньяка тоже.

Дзидра рассмеялась. В гостиную вошла Дороти, которая принесла поднос с двумя большими стаканами, наполненными золотистым напитком. Она поставила стаканы на столик и молча удалилась.

— Попробуйте, — предложила Дзидра.

Дронго взял свой стакан. Попробовал. Вкус был необычным. Мягким, обволакивающим и сладким.

— Немного ликера, немного апельсинового сока, немного коньяка, — задумчиво произнес Дронго, — еще неизвестный мне лимонад из винограда и… по-моему, она добавляет немного шампанского.

— Браво, — рассмеялась Дзидра, — почти все правильно. Виноградный и апельсиновый сок смешиваются в равных пропорциях. Остальное почти все правильно.

— Вкусно, — одобрительно произнес Дронго.

— Вот видите, — обрадовалась Дзидра, — итак, пробыв у нас всего около полутора часов, вы сразу заметили мои напряженные отношения с моей свекровью и отметили невоспитанность моей дочери.

— В ее возрасте все бывают радикалами, — попытался возразить Дронго.

— Не нужно меня успокаивать, — попросила Дзидра, — в ее возрасте я не хамила своей матери в присутствии посторонних. И вела себя гораздо сдержаннее. Очевидно, сказывается ее самостоятельная жизнь в Англии. Много денег, много возможностей, мой муж тайком от меня часто посылал ей большие суммы. Когда в таком юном возрасте тебе ни в чем не отказывают, ты начинаешь постепенно терять голову. Что и произошло. Она решила, что может вести себя как хочет, делать все, что хочет, и говорить тогда, когда хочет. Издержки не воспитания, а скорее отсутствия воспитания.

Было заметно, как она переживает. Ей было неприятно, что дочь сорвалась именно в тот момент, когда в доме были чужие.

— В ее возрасте это понятно, — снова успокоил ее Дронго, — не нужно так переживать. Мы все поняли правильно ее поведение.

— Не уверена…

— Можете мне поверить. Девочка перенесла самый настоящий шок. В вашем доме произошло убийство. Даже для взрослого человека это очень сильный психологический удар, а тем более для такой юной души.

— Да, — согласилась Дзидра, выпив почти половину своего напитка, — она действительно перенесла это убийство очень тяжело. Мы даже вызывали к ней психиатра, боялись за ее душевное здоровье. Да, вы правы. Конечно, смерть Златы была для нас всех настоящим потрясением…

— Вот видите, — Дронго еще раз пригубил свой напиток. — Я полагаю, что все правильно поняли и оценили ее поведение. И поэтому вы напрасно волнуетесь. Мне только хотелось узнать, что именно вы думаете о случившемся. Ваше мнение и ваши личные выводы, о которых вы можете мне рассказать. Без лишних свидетелей и без ненужных эмоций.

— Смело, — произнесла она, глядя ему в глаза, — но вы уверены, что я захочу быть с вами полностью откровенной?

— Почти уверен. Хотя бы для того, чтобы у меня была своя версия, отличная от версии полицейских. Есть нечто такое, что вы им не рассказали?

— Возможно, — кивнула она, — но откровенность — страшное оружие.

— И им можно серьезно пораниться, — в тон своей собеседнице произнес Дронго.

— Поэтому я и не хочу быть откровенной, — призналась Дзидра, — мне иногда кажется, что все должно идти так, как идет. И люди не должны вмешиваться в чужие судьбы. Возможно, сам бог решает, как нам поступать и как нам себя вести в той или иной ситуации.

— Не уверен, что бог будет заниматься каждым из нас, — возразил Дронго, — слишком хлопотно и нерационально.

— Тогда он дает каждому своего ангела. Злого и доброго. Смотря по настроению.

— У вас какой ангел? — уточнил Дронго.

— Злой. Конечно, злой. Я человек недобрый, это точно. А у вас?

— Не знаю. Но тогда, наверно, тоже злой. Я ведь не всегда приношу людям счастье. Некоторым я приношу несчастье. Тем, кого разоблачаю. Или уличаю в совершении преступления.

— И вы полагаете, что на этот раз вам тоже удастся что-то сделать?

— А вы думаете иначе?

— Убеждена.

— Почему?

Она выпила свой коктейль. Поставила стакан на столик. Достала из сумочки носовой платок, вытерла губы. И только затем спросила: