Чингиз Абдуллаев - Выстрел на Рождество

— Тогда мне придется столкнуться с нелегкой дилеммой, — признался Дронго, — и я хочу, чтобы вы как можно более ясно представили себе мою задачу.

— В каком смысле?

— Вы уверены, что в доме не было никого из посторонних в момент убийства. Вы также уверены, что ваш младший брат не совершал этого убийства, не стрелял в свою подругу. Предположим, я говорю только предположим, что вы правы. Ваш брат не стрелял и вообще не имеет к этому убийству никакого отношения. Но тогда остаются только близкие вам люди. Вы это отчетливо понимаете? Если мне каким-то образом удастся доказать, что ваш брат невиновен, значит, виновен кто-то другой. И тогда я сразу хочу вас спросить: об этом вы подумали? Ведь, спасая своего младшего брата, вы невольно подставите кого-то другого. Вашу жену или вашу мать, вашу дочь или вашу сестру. Такой вариант вам нравится больше?

— Нет, не нравится, — вырвалось у Игоря, — мне вообще кажется, что никто из них не мог сделать ничего подобного.

— Тогда выходит, что пистолет выстрелил сам по себе? Самоубийство было невозможно. Ведь вы сами сказали, что пуля попала в сердце жертве. Вряд ли после этого она могла еще и выбросить пистолет.

— Я понимаю. Но сейчас я думаю об этом меньше всего. Сейчас конкретно обвиняется мой младший брат. И если адвокату не удастся смягчить приговор или каким-то образом повлиять на присяжных, то наш Виктор может получить не семь, а все двадцать лет тюрьмы. Что нам тогда делать? Вы можете прочувствовать, какой это кошмар, когда я абсолютно убежден в том, что Виктор не стрелял в свою подругу. Ведь он вбежал следом за мной.

— И ваше мнение разделяют остальные члены вашей семьи? — уточнил Дронго.

— Нет, — честно ответил Игорь, — не разделяют. Почти все считают, что стрелял Виктор, но сделал это в состоянии своей обычной возбудимости.

— Возможно, они более правы, чем вы. Вы же сами сказали, что у него сложный характер.

— Это ничего не значит. У людей бывают куда более сложные характеры, но они не убивают своих знакомых. Он не стрелял, я в этом уверен. Стрелял кто-то другой, но осудят Виктора. Это и несправедливо, и неправильно. Поэтому я и пришел к вам. Возможно, вы сумеете узнать, кто именно стрелял. Эта истина нужна не английским или шотландским следователям. Она нужна мне, Виктору, нашей семье. Я не могу поверить, что это убийство произошло в нашем доме.

— Я понимаю, — мрачно кивнул Дронго, — но истина бывает не очень удобной. И не всегда приятной.

— Мне все равно. Виктор появился после меня. И он был напуган и ошеломлен. Это стрелял не он, я в этом убежден. Я слишком хорошо знаю своего младшего брата. И я видел его лицо. Он не стрелял в Злату. Если бы ее задушили, я бы скорее поверил, что это сделал Виктор. После первого развода он иногда бывал неуправляем, но в тот момент он испугался и удивился. Да-да, именно удивился.

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Тот пожал плечами, словно давая возможность своему другу самому решать, как именно ему поступить.

— Кто сейчас находится в вашем замке? Кто там проживает? — уточнил Дронго.

— Пока там находятся моя мать, сиделка, кухарка, садовник. Жена с дочкой в Лондоне, но завтра начинаются каникулы, и они приедут в замок. Сестра Валентина с сыном в Брайтоне, он там учится в колледже, они приедут к нам через несколько дней, у него каникулы начинаются позже.

— А друг вашей сестры. Кажется, Халдаров. Где его можно найти?

— Он часто прилетает в командировки в Лондон. Но работает в основном в Москве. Я могу дать вам его телефон.

— Выходит, что, кроме вас и садовника, в доме не было мужчин. И еще подросток, ваш племянник. Остальные женщины. Верно?

— Да. Но женщина тоже могла нажать на курок. Это была примитивная конструкция, ничего не нужно делать. Только нажать на курок. Я говорил Виктору, что его увлечение оружием плохо закончится. У него в кабинете была целая коллекция — ножи, пистолеты, сабли. Но ему они нравились. Это, кажется, у Чехова была такая фраза, что если в первом акте на сцене висит ружье, то в третьем оно обязательно выстрелит. Что у нас и произошло.

— Не совсем так, но в общем верно, — кивнул Дронго. — Значит, вы полагаете, что из пистолета могла выстрелить и женщина?

— Безусловно.

— Вы сказали, что у вас в замке восемнадцать комнат. Как они расположены? В какой последовательности?

— Я вам сказал, что это не замок, а один большой дом. На третьем этаже находятся два трехкомнатных отделения. Это мы сами так захотели. У каждой спальни своя ванная и выход в кабинет и небольшую столовую. Левую часть здания занимал Виктор, правую — я со своей супругой. Есть еще две небольшие комнаты. Одна — бильярдная, другая — кинозал. На втором этаже еще восемь комнат. Из них шесть спальных комнат с ваннами. К двум комнатам примыкают еще небольшие комнаты, больше похожие на будуары для придворных дам или на большие шкафы, где можно хранить одежду. В одном таком отделении обычно останавливается моя сестра, в другой — моя мама. Ее сиделка занимает комнату рядом с ней, а сын моей сестры — комнату рядом с матерью. В других спальнях остаются приглашенные гости. Внизу есть большой зал, о котором я говорил, комната, примыкающая к кухне, такая небольшая столовая человек на десять-пятнадцать. Вот, собственно, и все.

— Вы точно знаете, кто и где был в момент убийства?

— Нет, не знаю. Но я вбежал первым в комнату, где была убита Злата. В этом я уверен. Там никого больше не было. И пистолета, из которого раздался выстрел, тоже не было. Потом вбежал Виктор. За ним, где-то секунд через пятнадцать или двадцать, появилась моя супруга, за ней Валентина, наша сестра. Потом приехала мать, прибежала ее сиделка, появился Халдаров.

— Семь, — посчитал Дронго, — а вы сказали, что вас было двенадцать. Где были остальные?

— Наша дочь была в домашнем кинотеатре. Алексей, мой племянник, играл в бильярдной. Эти комнаты находятся на третьем этаже, рядом с нашими апартаментами. Дороти была на кухне, Арво — на улице. И погибшая Злата. Получается двенадцать. Хорошо, что меня не заподозрили в убийстве подруги моего брата. А ведь вполне могли бы. И логика прямая есть. Если мой младший брат женится, то наследников на этот замок будет гораздо больше, чем сейчас. Вот и конкретная причина, чтобы мне ненавидеть эту молодую особу. Хотя я точно знал, что он не хотел на ней жениться. Она ему только нравилась как красивая женщина.

— Тогда можно понять недовольство ваших родных — матери, жены, сестры, — которые были не очень рады появлению подобной особы в вашем «родовом гнезде».

— Да, наверно, — согласился Игорь, — я их отчасти понимаю. Виктор вообще позволял себе иногда слишком дикие выходки. Мог привести на какую-нибудь вечеринку популярную актрису или топ-модель, а потом целоваться с ней на глазах у изумленной публики. Когда человек холостой и очень богатый, он позволяет себе кучу глупостей. Вы наверняка слышали о концерте, который был в нашей компании в позапрошлом году. Об этом написали все московские газеты. Я столько ругал Виктора, нам не нужна была подобная «популярность».