Чингиз Абдуллаев - Западный зной

Он не успел ничего сказать. И ни о чем попросить. Но перед ним была женщина. Можно было попытаться что-то сказать или уговорить ее. Но он увидел ее глаза и понял, что не успеет ничего сказать. Так и произошло. Сверкнул выстрел, глушитель был почти приставлен к его голове. Затем второй. Тело Ползунова отлетело назад. Убийца сделала третий выстрел, четвертый, пятый.

— Хватит, — попросил мужчина, лежавший на полу, — больше не стреляй. И помоги мне встать. Как видишь, все удалось.

— Если бы я вовремя не вошла, ты был бы сейчас в полиции, — возразила женщина, все еще сжимавшая в своих онемевших руках оружие, — или он бы тебя убил.

— Может, и так, — согласился Роберт, — мы его явно недооценили. А теперь уходим. Это был пятый и последний наш «клиент». Мы с тобой сделали все, что смогли. Подожди секунду. Он, кажется, сломал мне ребро. Такому бугаю достаточно меня сильно ударить, чтобы сломать мне ребро.

Она помогла ему сесть на стул. Озабоченно взглянула на него.

— Ты сможешь идти? — уточнила она.

— Попытаюсь. Во всяком случае, здесь с трупом мне оставаться не стоит. Мне нужно опять надеть этот платок и свой камуфляж. В коридорах наверняка есть скрытые камеры. Они быстро выяснят, что этот номер не снимал аль-Сауд, и появятся здесь. Давай, уходим. Как можно быстрее.

— Немного отдохни. Ты тяжело дышишь.

— Это уже неважно. Уходим.

Они даже не могли предполагать, во что именно выльется это убийство в отеле «Уолдорф Астория». Через пятнадцать минут в номере появились сотрудники ЦРУ. Еще через полчаса о смерти бывшего полковника военной разведки Евгения Ползунова узнал директор ЦРУ Портер Госс. Он даже не мог предположить, что это станет началом конца его славной карьеры.

Роберт и его спутница сошли вниз, стараясь не привлекать к себе внимания. Он сразу лег на заднее сиденье. Она уселась за руль, и они отъехали от отеля.

Машина двигалась на предельно допустимой скорости. Они выехали из города, выбирая автомобильную трассу, уходившую на север. Женщина уверенно вела машину, а ее спутник располагался на заднем сиденье. И только иногда приглушенный стон вырывался из его груди. Она не оборачивалась на его стоны, понимая, что не должна останавливаться. И он не разрешит ей сделать даже короткую остановку. К вечеру они достигли Бостона, но, не останавливаясь, продолжили движение. Ночью она заправила бензин и купила ему болеутоляющее, но это было все, чем она могла ему помочь. Он молчал, кусая губы, чтобы не выдать своего истинного состояния. Утром следующего дня они были на американо-канадской границе. Только тогда, когда они наконец проехали границу, она позволила себе снова обернуться и взглянуть на него. Он был бледнее обычного, на лбу выступали капельки пота.

— Ты сумеешь продержаться? — поинтересовалась она.

— Пока держусь, — хрипло пробормотал он, — а как ты? Не устала, ты ведь ехала всю ночь? Может, немного отдохнешь? Как ты себя чувствуешь?

— Не так плохо, как ты, — получил он ответ.

В его кармане уже лежали билеты из Монреаля в Москву. Про убийство Ползунова они больше не вспоминали. В небольшом канадском городе, при подъезде к Монреалю, они все-таки остановились и зашли в больницу. Ему сделали рентген, убедив его, что сломаны даже два ребра. Несмотря на заключение врачей, он решил продолжить свою поездку. Ему сделали перевязку, вкатили два укола. Все это время она сидела в больнице, дожидаясь своего напарника. Обоим было плохо, они устали, чувствовали себя абсолютно разбитыми. Но им нужно было успеть на сегодняшний рейс в Москву, чтобы не задерживаться в Канаде. Оба понимали, что их все равно вычислят. И от скорости их продвижения зависела в конечном счете их собственная судьба. Он разобрал оружие по частям. Трижды они останавливались и трижды разные части пистолета летели в реку или в овраг. Глушитель он выбросил еще в Америке, сразу после Бостона.

В нескольких километрах от Монреаля ему стало совсем плохо. Она остановила машину и терпеливо ждала, пока он придет в себя.

— Напрасно я выбросил пистолет, — вдруг задумчиво произнес Роберт.

— О чем ты говоришь?

— Напрасно я выбросил оружие. Ты могла бы выстрелить мне в лицо. Так было бы правильно. Я могу не выдержать.

— Не говори глупостей, — разозлилась она, — мы едем в аэропорт. У нас еще много времени.

— Послушай меня, — тихо произнес он. — Если я потеряю сознание или вдруг… В общем, если я засну или со мной что-нибудь случится, ты должна вытащить у меня все документы и бросить на дороге. Но, прежде чем ты меня оставишь, ты обязана меня переехать. Несколько раз. Чтобы я не попал живым к американцам. Обещай, что сделаешь именно так.

— Ненормальный, — нахмурилась она, — мы вместе улетим из Монреаля.

— Конечно, вместе, — закашлял он, — но если не сможем улететь, ты обязана будешь сделать то, о чем я сказал. Твоя машина должна несколько раз меня переехать, чтобы ты гарантированно меня убила. Только так. И ты понимаешь, что у нас нет другого выхода.

— Хватит, — прервала его женщина, — лежи спокойно. Не нервничай. Мы сейчас дальше поедем. Никого я переезжать не собираюсь. Сейчас не те времена. И мы не на государственной службе, чтобы ты так себя убивал. Даже если тебя возьмут американцы. В этом нет ничего страшного. Провалы были у самых знаменитых разведчиков.

— Мы не разведчики, — напомнил он, тяжело дыша, — мы даже не представляем свою страну. От нас сразу все отрекутся. Мы типичные убийцы, которых нужно судить и сжечь на электрическом стуле. И чтобы родственники убитых смотрели, как мы умираем. Воистину Америка великая страна. Здесь даже смерть поставлена на коммерческую основу. Око за око, зуб за зуб. Нас даже не смогут обменять, как Абеля, ведь нашей организации формально не существует. Если мы не успеем сбежать, мы умрем.

— Правильно, — кивнул она, — поэтому я еду дальше, а ты терпи. И держись, пока мы не приедем в аэропорт. Осталось совсем немного.

Она прошла на свое водительское место и села за руль, сильным ударом закрывая дверцу со своей стороны. В Монреаль они прибыли за полтора часа до вылета. Успели пройти пограничный и таможенный контроль, сдать свои чемоданы. Оба чувствовали себя абсолютно опустошенными. Уже в самолете, когда они занимали свои места, он еще раз покачнулся. Она его поддержала, чтобы он не упал. Когда он сел в свое кресло, она спросила:

— Может, мы полетим другим рейсом?

— Только этим, — счастливо улыбнулся он. — Два сломанных ребра за пятерых подлецов. Это такой прекрасный баланс. Я лично на него абсолютно согласен. Хотя ребра и мои.

Она больше ни о чем его не спрашивала. Вплоть до посадки в Москве. Когда самолет приземлился, он позволил себе потерять сознание. Но это было уже совсем не страшно.