Чингиз Абдуллаев - Зеркало вампиров

Он замолчал. Потом, отпив кофе, негромко сказал:

— И, наконец, совет третий. Ты теперь не просто Павел Капустин. И не просто популярный ведущий или продюсер канала СТВ. Ты теперь человек команды Александра Юрьевича. Значит, должен играть в команде. Нельзя во время игры симулировать рвение, а самому помогать другой команде забивать гол в собственные ворота. Так не бывает. Симулянта быстро вычислят. Раз вышел на поле в составе команды, должен играть изо всех сил. И только за свою команду. Ты меня понял?

— Кажется, да. Но я и собираюсь играть за команду Александра Юрьевича.

— Ничего ты не понял, — махнул рукой Косенко, — но советы мои все равно запомни. И не спорь с этой Женей. Она у нас главный кадровик. Яков Абрамович только озвучивает ее мысли. Они начинали с Хозяином еще тогда, когда ничего не было. Ни «Кванта», ни СТВ, ни газет и журналов, ничего. Поэтому он ей верит больше всех. Будь с ней очень осторожен. Она все замечает и ничего не забывает.

— Хорошо, — улыбнулся Павел, — вчера я попытался к ней приставать. Надеюсь, это она тоже запомнит.

— У вас в голове только бабы, — улыбнулся Максим Сергеевич. — Впрочем, молодость — это прекрасно. Я сам иногда жалею, что нынешнее время пришлось на мою старость. Если бы я был молодым, какие дикие проекты я мог бы еще осуществить. Но, видно, уж не судьба.

Он тяжело поднялся, пошел к сейфу, открыл ключом железную дверцу, достал несколько документов, рассовал их по карманам. Потом подозвал к себе Капустина. Показал на несколько пачек долларов, лежавших в сейфе:

— Здесь сорок тысяч долларов. Так сказать, НЗ. На всякий случай. Пиши расписку, что ты их у меня принял.

— Какие сорок тысяч? Откуда? Для чего?

— Пиши расписку, — повторил Косенко, — потом тебе расскажут, для чего они нужны. Здесь многие вещи проходят за наличный расчет, минуя кассу и бухгалтеров. Теперь ты сам будешь и кассиром, и бухгалтером.

— Откуда эти деньги? — нахмурился Капустин.

— Не будь дурачком, Павел. Ты ведь давно на телевидении. Или ты думаешь, что за рекламу платят только на счет компании. А кто будет платить тогда налоги? И какие налоги в таком случае нужно платить? Считай деньги и пиши расписку. Теперь ты у нас будешь отвечать за все.

— Я не знаю, откуда эти деньги, и ничего писать не буду, — твердо сказал Капустин.

— Не хочешь и не надо, — вдруг неожиданно легко согласился Максим Сергеевич, — ты только их пересчитай, и все. А я поеду и расскажу, что передал деньги тебе.

— Кому расскажешь?

— Кому надо, тому и расскажу. Теперь у тебя будет двойная бухгалтерия. Одна по документам, другая по твоему сейфу. И совмещать их нельзя ни в коем случае. Это разные статьи дохода. И не смотри на меня такими большими глазами. Ты ведь все прекрасно понимаешь. У нас на первом канале тоже все берут деньги за любую передачу. Иначе не получается.

Павел вздохнул. Он теперь понял наконец, что именно это за деньги. И, не прикасаясь к ним, повернулся к Косенко:

— Какую расписку вам дать?

Когда расписка была написана и он отдал ее Косенко, тот, сунув в карман бумажку, с удовлетворением сказал:

— Я думал, ты не захочешь писать. Ну ничего, все равно расписка не попадет в чужие руки. Спасибо тебе, Павел, и до свидания.

Он крепко пожал руку своему преемнику и, уже выходя из комнаты, добавил, чуть улыбнувшись:

— А насчет спасения я ведь все знаю. Там моя племянница работает у Александра Юрьевича. Зиной зовут. Она мне все и рассказала. Ну, будь здоров.

Он вышел из комнаты, оставив Павла наедине с открытой дверцей сейфа, где виднелись тугие пачки долларов.

Вечером Дронго подъехал к дому, где жил Сергей Монастырев. Дом стоял на Татарской улице. Это был старый московский дом, построенный еще до бума пятидесятых годов. Первое, что бросалось в глаза на улице, так это объявление, протянувшееся через всю улицу, сообщающее о продаже невероятного пентхауса в два этажа. Дронго представил, как должна была раздражать подобная реклама пенсионеров, не получавших месяцами пенсии.

Он вошел в дом и, верный своей привычке, поднялся на восьмой этаж, не вызывая лифта. На нужном ему этаже на дверях не было табличек с номерами квартир, и поэтому он позвонил в находившуюся слева от лестницы дверь. Через минуту там послышался испуганный старческий голос:

— Что вам нужно?

— Я ищу квартиру Монастырева, — громко сказал Дронго, — вы не знаете, где он живет?

— Ничего не знаю и вам дверь не открою, — сказала глуховатая старушка, отходя от двери.

Он понял, что звонить еще раз бесполезно, и позвонил во вторую квартиру. Здесь никто не ответил. Он позвонил еще раз, но за дверью по-прежнему царила тишина. Чувствуя, что его визит срывается, он с досады позвонил в третью квартиру. За дверью послышались шаги, и на пороге возник длинный, словно кривая оглобля, чуть сутулый, с маленьким, абсолютно гладким черепом человек. Он был в красной рубашке и в джинсах. Открыв дверь, он удивленно смотрел на Дронго. У его ног застыла кошка.

— Кто вам нужен? — спросил хозяин квартиры.

— Я ищу квартиру Монастыревых, — объяснил Дронго.

— А почему вы говорите обо мне во множественном числе? — поинтересовался Монастырев. — Я еще не женат. И в квартире живу один, если не считать Мурки.

— Извините, я вас не узнал. Вы Сергей Монастырев?

— Кажется, да. А кто вы такой, позвольте узнать?

— Я приехал от Киры Леонидовны.

— От Кирочки, — встрепенулся Монастырев, ногой отодвигая кошку, — заходите, пожалуйста.

Дронго зашел в квартиру. В нос ударил довольно сильный и неприятный запах. Монастырев извиняясь пробормотал:

— Я пытаюсь что-то приготовить. Вы не пробовали мясо по-бургундски?

— Кажется, вы жарите голландский сыр, — засмеялся Дронго. — Я очень люблю мясо по-бургундски, но, по-моему, вы его готовите не совсем правильно. Или продукты не совсем свежие.

— Скорее второе, — смутился Монастырев, — сыр был старый и засохший, а мясо, по-моему, пыталась стащить Мурка. У меня не работает холодильник, и мясо лежало на балконе. Вы думаете, оно испортилось? Вообще-то сейчас довольно теплая погода. Вы проходите в комнату, а я сейчас выключу газ, чтобы мясо не подгорело.

Дронго прошел в комнату. Квартира Монастырева состояла из двух комнат и длинного коридора с небольшой кухней и совмещенным санузлом. Одного взгляда на кавардак, творившийся в квартире Монастырева, хватало, чтобы понять: здесь живет убежденный холостяк, не обремененный присутствием женщин. На полу стояли картины, подаренные художниками, среди которых встречались достаточно известные имена. Неплохая мебель, купленная, очевидно, несколько лет назад, была покрыта пылью, а журнальный столик поцарапан и прожжен сразу в нескольких местах.