Чингиз Абдуллаев - Стиль подлеца

Из приемной раздался голос секретаря. Девушка сообщила, что неизвестный уже второй раз спрашивает какого-то мистера Дронго, уверяя, Что он должен находиться в здании.

— Кто там вас спрашивает? — подозрительно глядя на эксперта, спросил Александр Михайлович.

— Я уже догадываюсь, кто это может быть. — Дронго взял трубку. Он не ошибся и услышал голос Уорда Хеккета.

— Вы, кажется, говорили о своем главном козыре? — спросил Хеккет. — Если я не ошибаюсь, его уже у вас нет. Вы по-прежнему хотите продолжить игру или наконец признаете свое поражение?

— Это была машина прокуратуры, — напомнил Дронго, — вы ответите за этот взрыв, мистер Хеккет.

— Какой взрыв? — почти искренне удивился Хеккет. — Я говорил о карточной игре. При чем тут взрыв?

Возражать было бессмысленно. У его собеседника была гораздо более сильная позиция, чем у него. Дронго хотел что-то сказать, но снова все испортил Александр Михайлович. Услышав ненавистную фамилию, он выхватил трубку из рук Дронго и на ломаном английском выпалил все известные ему ругательства. Хеккета трудно было сбить подобным словесным потоком, он даже не повесил трубку, со злорадным удовольствием слушая бизнесмена. И лишь когда тот кончил, спросил:

— Вы больше ничего не хотите мне сказать?

— Иди ты… — Александр Михайлович бросил трубку.

— Мы только демонстрируем ему свою слабость, — заметил Дронго.

— Значит, мне нужно снять нашу заявку? — разозлился Александр Михайлович. — Значит, они нас обыграли? Значит, все? Все?!

Он впал в такое неистовство, что с ним трудно было говорить серьезно. Дронго встал.

— Нет, не все, — проговорил он, потирая подбородок, — мне нужно время, чтобы подумать. А вы успокойтесь. Не стоит так нервничать. Савва Афанасьевич, я могу посмотреть ту пленку, которая есть у вас?

— Конечно, можете. Но это было за день до убийства.

— Ничего. Она может пригодиться. У меня появились некоторые соображения.

— Андрей вам покажет пленку в нашем демонстрационном зале.

Дронго вышел из кабинета не попрощавшись. За ним последовал Ильин.

— Зачем мы наняли этого самодовольного олуха? Он же ничего не может. Нужно было заплатить миллион долларов Хеккету, который все время опережал нашего эксперта на полшага. Они вчера встречались? — нервно спросил Александр Михайлович.

— Ильин говорит — да, — подтвердил генерал. — Хеккет звонил сюда и пригласил Дронго на ужин.

— Они, наверное, там спелись, — прошипел бизнесмен.

— Нет, — возразил Викентий Алексеевич, — это невозможно. Они профессионалы, для них репутация дороже любых денег. Дронго никогда бы не стал с ним договариваться. Это абсолютно исключено.

— За большие деньги… — сказал Александр Михайлович, взглянув на генерала. Но и тот отрицательно мотнул головой. Верить в предательство Дронго невозможно. Он слишком известный эксперт, с мировым именем.

— Что будем делать? — спросил Александр Михайлович у своего адвоката.

— Если ничего не придумаем до завтра, нужно снимать заявку, — вздохнул Любомудров. — Хеккет гарантировал, что в противном случае они покажут пленку в среду вечером, как раз перед аукционом. Если мы не откажемся…

— Как мы можем отказаться? — зло спросил Александр Михайлович. — Это в нашей компании я президент и могу делать все, что хочу. Но вы же знаете, как важно нам выиграть в аукционе. Это уже не мое личное дело. Меня ведь в порошок сотрут, если я откажусь.

— А если не откажетесь? Хеккет пойдет до конца, — напомнил Любомудров.

— Черт возьми! — ударил кулаком по столу бизнесмен. — Выход должен быть. Хоть какой-нибудь выход!

Его соратники смотрели на него. Но в глазах генерала и в глазах адвоката он читал свое поражение. И от этого ему становилось еще больнее и обиднее.

В это утро Дронго вернулся к себе домой. Теперь уже можно было не опасаться наблюдения или преследования со стороны Хеккета. Все было ясно без лишних слов. Дронго разделся, разбрасывая вещи по квартире, прошел в ванную и долго стоял под горячей водой, словно смывая с себя собственное поражение.

На кухне он включил электрический чайник. Подошел к окну. Кухня и гостиная выходили окнами на улицу, спальня и кабинет были обращены во двор. На улице, в палатке напротив дома, продавали апельсины и бананы. Прохожие равнодушно проходили мимо. Уже прошли те времена, когда бананы были символом буржуазного рая и страшным дефицитом.

Дронго вернулся к столу, чтобы просмотреть скопившиеся в почтовом ящике газеты. Какая-то смутная мысль не давала ему покоя, но он не мог точно сформулировать, что именно его беспокоило. Он вновь подошел к окну. У палатки по-прежнему никого не было. Он вернулся к столу, выпил свой чай и прошел в спальню.

Часы показывали одиннадцать, когда он разделся, чтобы лечь в свою постель. Подошел к окну в спальне, раздвинул занавеску и вдруг поймал себя на мысли, что помнит похожую сцену. Ирина Максименко открывала занавеску — вспомнил он отпечатавшуюся в мозгу картину. Она открывала занавеску… Мысль, еще не оформившись, начала шевелиться.

Он вернулся на кухню. Снова посмотрел на фруктовую палатку. Потом на солнце, стоявшее высоко в зените. Скоро полдень. Какую мысль он хотел продумать до конца? Как ему сказал тогда в Париже Александр Михайлович? Он сказал, что я обычно беру западную сторону, люблю долго спать по утрам. Он был ярко выраженной совой, как и сам Дронго. Совой. Совой. По утрам люблю поспать. Он чувствовал, что находит какое-то решение, словно пробиваясь сквозь толщу наслоений собственной памяти.

По утрам он долго спит, снова вспомнил Дронго. Все совы предпочитают спальни, обращенные на запад, чтобы утреннее солнце их не будило. Правильно. Чтобы утреннее солнце их не будило, снова подумал Дронго. Он вдруг вскочил и стал лихорадочно одеваться. Потом нашел телефон и позвонил Ильину.

— Андрей, мне срочно нужна твоя помощь. Ты можешь быстро приехать ко мне домой?

— Что-нибудь случилось? — с тревогой в голосе спросил Ильин.

— Брось все и приезжай. Ты мне очень нужен.

Он одевался, думая о схеме, которая начала постепенно оформляться в законченный план. Через двадцать минут приехал Ильин, и Дронго, спустившись вниз, уже сидя в его автомобиле, начал излагать ему свой план. Андрей шальными глазами смотрел на Дронго.

— Это невозможно, — твердил он, — это невозможно. Черт побери!

Всю дорогу к отелю Дронго не только обкатывал свой план в голове, но и излагал его Андрею. Мысль его была удивительно простой и ясной, настолько ясной, что он даже испугался вначале поверить в возможность ее реализации. Это был абсолютный прокол со стороны Хеккета! И тот самый шанс, который всегда должен появиться у профессионала.