Чингиз Абдуллаев - Хранители холода

Он пошел в подъезд, чтобы подняться на пятый этаж, где жил покойный Саевич. Его не было минут десять. Наконец он появился на улице. Но не один, а в сопровождении высокого мужчины лет сорока, одетого в майку и джинсы. Они подошли к машине. Тимур удивленно смотрел на подходивших. Кто это может быть?

– Познакомься, – предложил Семен, указывая на незнакомца, – это Валерий Саевич, страховой агент.

Караев улыбнулся. Все было правильно. У нападавшего были документы на чужое имя. Все так и должно быть.

– Очень рад видеть вас живым и здоровым, – искренне сказал он.

– Спасибо, товарищ Саевич, – кивнул Маляров, – вы нам очень помогли. И ваше водительские права тоже в порядке. Можете их забрать. Значит, «Волга», которая находится на стоянке, принадлежит вашей компании и вы на ней ездите. Верно?

– Правильно, – сказал немного напуганный Саевич, – мы занимаемся в основном страхованием автомобилистов. Сейчас указ вышел об обязательном страховании.

– Я знаю, – кивнул Маляров. – Спасибо еще раз. И до свидания. – Он пожал руку ничего не понимающему Саевичу и уселся рядом с Егором на переднье сиденье.

Егор улыбнулся. Но ничего не сказал. Семен обернулся к своему другу.

– Вот такие у нас дела, товарищ полковник, – негромко сказал он. – Теперь нам еще нужно выяснить, кто такой этот убитый и как он сумел получить водительское удостоверение и документы на чужое имя? Ты случайно не знаешь?

По воскресеньям на Гранд-бульваре бывает гораздо меньше машин, чем в будние дни. В основном все спешат к парку Гранд-серкус, где можно отдохнуть и провести время. Гринберг смотрел из окна своего офиса вниз, на большую магистраль и расходящиеся в сторону небольшие улицы. Сегодня и в его офисе не было людей. Только в приемной находился его телохранитель и внизу, на первом этаже, сидел охранник, отвечавший за безопасность всего здания. Приглашать своего секретаря в воскресенье было совсем необязательно. Он хотел всего лишь посмотреть на незнакомую женщину, которая была дочерью его старой подруги.

Арон Борисович прошел к своему столу. Сел в кресло. Ему уже шестьдесят пять лет. Когда он встречался с Тугушевой, она была старше его на восемь лет. Это было... это было... даже страшно вспомнить. В шестьдесят третьем году. Ровно сорок три года назад. Он был бедным студентом, приехавшим из Харькова и начавшим заводить новые знакомства в московской среде. А она была женой известного театрального деятеля, с которым у Арона Борисовича завязались хорошие отношения. Ей было тогда под тридцать, ее мужу за шестьдесят. А молодому Арону Борисовичу только двадцать два года. Он часто бывал в семье Тугушевых. Неудивительно, что однажды это произошло.

Гринберг улыбнулся. Он до сих пор вспоминает те встречи с нежной улыбкой. Как они сходили с ума, что они вытворяли, даже не обращая внимания на ее мужа. Кажется, он догадывался об их отношениях, но никогда не говорил с ними на эту тему. Когда вы женитесь на молодой женщине, которая на тридцать лет моложе вас, вы должны быть готовы к подобным испытаниям. Тугушев был готов, это был его четвертый брак.

Можно сказать, что всему новому, чему могла научить эта молодая столичная штучка приехавшего провинциала, она его обучила. И ввела в круг своих знакомых. Гринберг начал общаться с богемой, ходить на выставки, познакомился с известными антикварами и коллекционерами. Сама Ольга и познакомила его со своей подругой Верой, которая стала очередной любовницей молодого Арона. Спустя много лет он часто размышлял над этим удивительным фактом и пришел к выводу, что Ольга намеренно познакомила его с более молодой Верой, которая была на десять лет моложе нее. Умная Ольга уже тогда понимала, что их отношения рано или поздно должны закончиться. Ей нравилась ее обеспеченная жизнь, огромная пятикомнатная квартира на Тверской, машина с водителем, которая были прикреплена к их семье. Заграничные вояжи, возможность общаться с мировыми зведами кино и театра. И она не собиралась от этого отказываться даже ради встреч с молодым Гринбергом.

После Ольги у него были и другие женщины. Но воспоминание о встречах с Тугушевой остались в нем на всю жизнь. Примерно через полгода после их последней встречи она родила девочку. В шестьдесят четвертом или в шестьдесят пятом. Он тогда подозревал, что это его дочь. И прямо спросил об этом свою бывшую возлюбленную. Ольга в присущей ей томной манере улыбнулась и загадочно сказала:

– Это не дочь Тугушева. Но и не твоя, Арончик. У девочки совсем другой отец. И тебе совсем не обязательно знать, кто он. Мы ведь остались друзьями и у тебя теперь есть Верочка.

Это был единственный случай, когда она немного укорила его за связь с молодой балериной. Хотя сама же их и познакомила. Он тогда не очень поверил Ольге, но настаивать не стал. Жить одному, без семьи и без детей, было гораздо комфортнее. К тому же Ольга скоро заболела и умерла. Ей было только тридцать пять лет. У ее гроба стояло столько известных мужчин, что он невольно почувствовал гордость. Старик Тугушев был безутешен. В пятый раз он уже не женился, решив посвятить себя маленькой дочери.

Сколько лет девочке, вдруг подумал Гринберг. Она ведь должна быть... Господи, сколько же мне лет. Выходит, что этой девочке уже за сорок. И она совсем не девочка. В последний раз он видел ее, когда ребенку было четыре годика. Как она изменилась с тех пор. Выходит, что Ольга его тогда обманула. И рассказала о нем их девочке. Или кому-то другому. Вряд ли ребенок мог понимать, кто его настоящий отец. Значит, Ольга кому-то рассказала и теперь, спустя столько лет, ее дочь вспомнила о своем настоящем отце. Кому она могла рассказать? Только своей старшей сестре. Они с ней очень дружили. Во всяком случае, кому-то Ольга рассказала об их отношениях, если спустя почти сорок лет ее дочь решила найти Арона Гринберга в Детройте. Он счастливо улыбнулся. Его прошлая жизнь была полна приятных воспоминаний. Он никогда и ни о чем не жалел. Если не считать некоторых эпизодов, которые остались в его московской квартире, когда он попросил политического убежища во Франции и не вернулся в Москву. Как звали девочку? Кажется, Алла. Да, точно. Они назвали ее Аллой в честь известной актрисы МХАТа, уже тогда ставшей легендой при жизни.

В кабинет вошел его телохранитель. Это был поляк Янек Супрон, который работал с ним уже много лет. Высокого роста, немногословный, всегда немного флегматичный, Супрон был профессиональным боксером и обладал невероятной реакцией. И хотя Гринберг избегал ситуаций, где может понадобиться мастерство его телохранителя, Супрон был всегда готов отразить любую опасность. А заодно и выполнял некоторые мелкие поручения своего патрона.