Сергей Зверев - Спецагент из ниоткуда

– Царапина. Но, да… Нельзя же возвращаться в окровавленном пиджаке. Придется распотрошить гардероб Кармазина.

Он снял пиджак и рубашку. Ольга разыскала аптечку и быстро, ловко перевязала рану. Кремер потратил немного времени на поиски пиджака, похожего на прежний. Если пост лейтенанта Садчикова еще на месте, было бы нелегко объяснить, почему Кремер ехал на пикник в одном костюме, а возвращается в другом. К счастью, поиски увенчались успехом. Кремер и Ольга вышли к машине. На капоте и бампере «девятки» остались вмятины после того, как Ольга сбила охранника, но малозаметные и без следов крови. Кремер выбрасывал из корзины снедь и наполовину опорожнял бутылки, выливая содержимое на землю – как бы Садчикову не пришло в голову заинтересоваться, почему это на пикнике не притрагивались к еде и выпивке. Он сделал и глоток коньяка, для запаха.

В «макарове» оставалось всего три патрона, но больше никакого оружия Кремер не взял, как раньше не взял оружие оперативников у эллинга. Пистолет Смоленкова Ольга положила куда-то, когда перевязывала рану Кремера…

Он оглянулся на залитый кровью, разгромленный дом. Догорающий «Ягуар», пахнущие паленым мясом останки возле него… Кремер отнюдь не отличался преувеличенной чувствительностью, но эта картина и ему не была безразлична.

Неожиданно они услышали тихий стон. Стонал раненый охранник – а они совсем о нем забыли! Кремер подошел, склонился над парнем.

– Как ты, дружище?

– Ничего… В ногу попали, но в самую кость! Боль адская, я сразу сознание потерял… Что тут произошло? Где профессор?

– Мертв. Все трое мертвы.

– О господи…

– Я должна осмотреть тебя, – энергично заявила Ольга. – Само собой, перевязка, а если раздроблена кость…

– Вы врач?

– Помолчи.

Вдвоем с Кремером они перетащили парня в холл и уложили его на узкий диван-кушетку. Пока Ольга возилась с ним, Кремер задал вопрос:

– Ну как, ты еще хочешь ехать с нами?

– Теперь мне бояться некого, – слабо улыбнулся тот.

– Вот и отлично. Но тебе придется вызвать милицию… Через полчаса. Когда они приедут, плети им что хочешь, описывай хоть Фредди Крюгера с Дракулой, но не нас, понятно?

– Еще бы не понятно…

– Запомни крепко – не знаю, найдет ли меня милиция, а вот я тебя найду без труда.

– Я запомню. Я не опишу вас. Знаете, я… Я рад, что все это кончилось. Я ведь просто нанимался на работу. Платили хорошо, а у меня девушка, мы собирались пожениться… А здесь такие дела… И уйти нельзя было! Меня ведь не посадят? Правда, нет?

– Ну, ну… Поправляйся и женись. Только вот работу найди поспокойнее…

Ольга закончила медицинские процедуры, и теперь можно было наконец уезжать. Она села за руль, вела машину легко, свободно, лицо ее было безмятежным. Кремер сравнил ее состояние после встречи с лейтенантом Садчиковым – на грани нервного срыва – с теперешним, когда казалось, что с ее души свалился огромный камень. После того как она убила двух человек, с одним из которых прожила десять лет… Но что бы там ни твердили о загадочной женской натуре, Кремер понимал ее. Он отлично понимал ее.

– За мной долг, – сказал он. – Сегодня ты дважды спасла мне жизнь.

– После того, как подослала к тебе убийцу. Мы просто в расчете, вот и все.

Кремер улыбнулся.

Повторной встречи с лейтенантом Садчиковым они опасались напрасно. Милицейской машины на прежнем месте не было, их никто не остановил.

– Почему бы нам не попытаться его открыть? – спросила Ольга.

Она сидела напротив Кремера в сиреневом платье, потягивала горячий кофе и разглядывала стоящий у стены контейнер.

– Не все сразу, – ответил Кремер.

– Почему?

– Есть причины, – рассеянно сказал он, перелистывая бумаги в папке Кармазина. – Оля, похоже…

– Что?

– Это наброски исторической книги.

– Он писал книгу?

Кремер нарисовал в воздухе неопределенный полукруг горящей сигаретой.

– Приятнее считать себя ученым, и только по совместительству бандитом… Это в его характере, насколько я успел понять.

– Может быть, компьютерные диски…

– Здесь нет компьютера… Но не думаю.

– Как же мы узнаем, что в контейнере?

Не ответив ей, Кремер подвинул к себе телефон и начал набирать номер, но бросил трубку посла третьей цифры.

– Завтра, – сказал он. – Я очень устал. Я позвоню им завтра.

– Кому?

– Тем, с кем надеюсь поговорить о контейнере и обо всем прочем.

– А что мы будем делать сегодня?

– И на сегодня найдутся дела. Будем играть в писателей. Бумага у тебя есть, покупать не придется?

– Полно, вон в том ящике… Я еще давно купила. Понимаешь, я и сама хотела все записать… Ну, чтобы… Если они меня…

– Скорее мы их! Вот и пришло время. Сейчас ты возьмешь бумагу и ручку и как можно подробнее напишешь все-все-все. И о ребятах из «Темникова», и о том, что с нами произошло…

– Но ведь… Когда эта бумага попадет к властям…

– Не попадет.

– А для кого же я буду писать?

– Для Шведова.

– Для Шведова?! – Она поставила чашку на стол и со страхом посмотрела на Кремера. Он подошел к ней, обнял ее за плечи и заглянул в глаза.

– Ольга, ты должна научиться доверять мне. Просто сделай это. Сейчас я тоже засяду за сочинение опуса, а в нем напишу и о тебе – так, как сочту нужным. Завтра нам понадобится удача. И если все получится, то… Когда оба наши документа окажутся у Шведова, тебе будет нечего бояться, поверь.

– У меня и так лучшая защита в мире, – едва слышно произнесла она.

Со вздохом Кремер отстранился.

– Так где у тебя бумага?

Работа заняла несколько часов. Ольга закончила раньше и отправилась покупать продукты к ужину. Пока она отсутствовала, Кремер бегло просмотрел ее сочинение. Что ж, вполне исчерпывающе.

Он дописывал последнюю страницу, когда Ольга вернулась. Кремер с удивлением смотрел, как она с сияющим видом выкладывает из пакетов столько разнообразных деликатесов, сколько хватило бы небольшому ресторанчику на целый день работы. А когда она торжествующе выставила бутылку безумно дорогого шампанского, он не выдержал:

– Ты что, получила наследство?

Она засмеялась:

– Я получила больше, чем наследство. Я получила весь мир! Я свободна, я могу дышать…

Достав узкие высокие бокалы, она открыла шампанское.

– Подумать только, – задумчиво проговорила она, рассматривая на свет пузырьки в бокале. – Тебя взяли в оборот эти убийцы в Москве, а меня – убийцы в Хабаровске, и хуже этого на свете ничего не могло быть. А если бы этого не случилось, я бы никогда не встретила тебя, и я бы никогда…

Кремер отпил из своего бокала, поставил его на стол и поднялся навстречу Ольге. Ее руки обвились вокруг его шеи, губы коснулись его губ. Легкая дрожь пробежала по его спине. Внезапно он ощутил… Нечто странное, чему не было названия. Такое прочно забытое чувство, как в ранней юности, когда все краски и звуки насыщены, и цветные флаги хлопают на ветру в высоком синем небе… Когда все впереди и ничего за спиной, и нет еще мрачного кровавого театра, где действия следуют без антрактов и в любой момент незримый режиссер может крикнуть «Стоп!» и опустить черный занавес навсегда. Что общего могло быть между Кремером и этой женщиной, запутавшейся в тенетах ужаса и освободившейся лишь благодаря случайности?