Крыжановский Жемер - Тибетский лабиринт

- Легендарная Шамбала! - выдохнули сразу несколько слушателей в зале.

- Шамбала вожделенная и вечно ускользающая! - подтвердил Герман. - Много лет назад мне удалось заполучить в свои руки любопытный артефакт - свитки, именуемые «Ключом к Шамбале». С тех пор я не мечтаю ни о чем другом, кроме как войти в ворота, открываемые этим ключом…

Прежде, чем продолжить, профессор посмотрел в зал. Присутствующие, за исключением нескольких «ограниченных самодовольных ослов», что напустили на себя презрительную мину, слушали с неподдельным интересом. Но два человека привлекали особое внимание.

Первый сидел подле мирно уснувшего Вейстхора и пронзал Германа холодным как лед взглядом прозрачных синих глаз. Это был тот самый длинноволосый и благообразный мужчина, которого Герман принял за сына престарелого апологета «ледяной теории».

Вторая пара глаз, черных и жгучих, казалось, готова была спалить Германа дотла. Глаза принадлежали одетой в индийское сари уродливой старухе, что скрючилась в инвалидном кресле. За креслом возвышался мрачный человек в черном - родственник, а, может быть, слуга старухи.

20 апреля 1939 года.

Берлин.

По окончании своего триумфального доклада, каковой ученое сообщество наградило бурными овациями, Герман с нетерпением стал дожидаться перерыва и, лишь только его объявили, кинулся наводить справки про уродливую старуху и благообразного мужчину - вид этой парочки интересантов давал такой контраст, что Крыжановского разобрало нешуточное любопытство…

Старая карга в сари будто сквозь землю провалилась. Только то и удалось узнать в секретариате, что единственную представительницу Индии на симпозиуме зовут госпожа Шурпанакха.

«Никаких сомнений, это она и есть, более подходящего имени захочешь - не подберешь! - поразился Герман. - Ведь так в древних индийских сказаниях звали уродливую демоницу-людоедку, которая влюбилась в могучего героя Раму и намеревалась съесть его жену, желая таким способом устранить соперницу. Черт, показалось, или взгляд старой карги с глазами, что твои угли, тоже обжигал страстью? Конечно, мысль глупая, бабкин интерес имеет другое объяснение. Индия ведь британский доминион - неужели снова Интеллидженс сервис пожаловал? А что: вначале заявился пионер, теперь, вот, старуха - почерк вполне узнаваемый! Но, помнится, герой Рама велел обрезать злобной Шурпанакхе нос и уши. Отчего, спустя тысячи лет, не повторить урок?!»

Сунув руку в карман и нащупав бритву, профессор хищно огляделся по сторонам. Старой ведьмы не высмотрел, зато легко обнаружил ее антипода - длинноволосый человек с ледяными глазами как раз направлялся уверенной походкой в его сторону. Рядом семенил Эрнст Шеффер. И столько почтения было во всей фигуре натуралиста, столько заискивания, что в глазах Германа он навсегда утратил сходство с романтичным флибустьером.

- Блестящий доклад, Герман! - крикнул Шеффер издали. - Гром и молния, дружище, да ты просто разбудил это сонное болото! В кулуарах только о том и говорят, что о русских, которые опередили всех в поисках колыбели человечества. Позволь представить тебе моего духовного учителя, доктора Фрица Гильшера - человека, перед чьим умом преклоняются многие в Рейхе.

Крыжановскому Гильшер руки не протянул - лишь на мгновение в глазах его растаяли льдинки, но тут же снова все подернулось изморозью. Заговорил же духовный учитель вполне дружелюбно. Оказалось, что его интересует не что иное, как свитки Якова Блюмкина. Подробно расспросив о них Германа, Гильшер отвел его к окну и, как величайшую реликвию, достал из кармана плоский ларец сандалового дерева. Внутри оказалась продолговатая деревянная табличка, испещренная письменами. Не вызывал сомнений тот факт, что ларец изготовлен специально для хранения таблички. Прежде, чем прикоснуться к ней, Гильшер надел мягкие хлопчатобумажные перчатки, и лишь затем осторожно вынул и поднес к свету. Герман обомлел, узнав те же письмена, что в свитках Блюмкина.

- Вы можете это прочитать? - с придыханием спросил Гильшер.

- Да, - просто ответил Крыжановский.

- Тогда прочтите, - сверкнув своими необычными глазами, прошептал собеседник.

- «…На Востоке договор с Королем ужаса заставит Солнце обратиться вспять и встать на Западе», - пожал плечами Герман.

- Да…, да…! - обрадовался доктор Гильшер, поспешно пряча табличку обратно в футляр. - Герр Крыжановский, ловко же вы расправились с криптограммой.

- Если учесть, что я потратил на эти игры десять лет, то ничего удивительного, - снова пожал плечами Герман.

Однако вскоре повод для удивления все же нашелся, потому что Гильшер неожиданно одарил русского профессора крепким рукопожатием и, широко улыбнувшись, произнес:

- Чрезвычайно рад нашему знакомству! Чрезвычайно! Думаю, еще увидимся, а сейчас простите - дела, - с этими словами он развернулся и зашагал прочь.

Эрнст Шеффер задержался на миг, тоже пожал Герману руку и, бросив на прощание несколько слов благодарности, поспешил вслед за духовным учителем.

Несмотря на некоторые странности в поведении учителя и ученика, Герман прекрасно понял суть происходящего: видимо, Шеффер расхвалил его перед этим напыщенным арийским аристократом, и тот решил проверить способности русского ученого на практике. Проверил - и остался доволен.

Впрочем, кое-что выходило за пределы понимания Крыжановского, но выяснилось это только через несколько часов, в гостиничном номере. Дело в том, что фамилия человека с ледяными глазами по непонятной причине вылетела из памяти и не желала припоминаться.

«И ведь не сложная же фамилия…Гитлер…, Гиммлер…, нет, не вспомнить, просто чертовщина какая-то! Прежде на память жаловаться не приходилось, но, видимо, годы берут свое! Ну, да ладно, к черту фамилию! Старинная табличка с пророчеством - вот загадка из загадок!»

Герман повторил про себя прочитанное там. От пророчества веяло чем-то безотчетно недобрым, пугающим.

«Король ужаса» - термин понятный. Так в Тибете именуют мифического властителя Шамбалы. В противовес ему придуман Мастер мира - правитель Агарты. Обыкновенная мистика, способная увлечь разве что какую-нибудь из экзальтированных дамочек - любительниц спиритических сеансов. Но человек с ледяными глазами совсем не похож на наивного мистика. Духовный учитель!… Пожалуй, Эрнст прав, данная характеристика наилучшим образом подходит доктору Фрицу Как-его-там. Нечего сказать - таинственная фигура этот доктор со своей табличкой, - в возбуждении, Герман стал прохаживаться по огромному «люксу». Интуитивно он чувствовал: угроза, исходящая от человека с ледяными глазами превосходит ту, с фотографии, которая не давала спать товарищу Берия. - Ничего, придет время - обязательно распутаем весь узел! Да, именно так - придет время!»