Джеймс Грейди - Река тьмы

– Я далеко. До меня трудно дозвониться, – буркнул он в трубку и задумался. «Пожалуй, Дин все-таки прав».

От волнения Джуду снова страшно захотелось выпить, но, твердо сказав себе «нет», он принял непростое и, как ему казалось, лучшее в этой ситуации решение.

– Я дам тебе номер телефона-автомата, – сказал он. – У этого автомата я бываю в шесть утра каждый день. Если не отвечу я лично, ни с кем в разговор не вступай.

– Понял. Не волнуйся. Я тебя прикрою.

С тех пор телефон-автомат ни разу не звонил.

Сам Джуд с тех пор тоже никому не звонил. Даже Нику. Да и что бы он ему сказал? Ник к его делам сейчас никакого отношения не имеет. У него теперь своя собственная жизнь. И Джуду в ней явно не место.

«Расслабься! – приказал себе Джуд, сидя в постели Норы. – Следы твои затерялись, и здесь тебя не найдут».

И все же на душе у него было тревожно: он подсознательно чувствовал, что допустил ошибку. Но в чем? И какую?

В спальню вошла Нора. Как и прежде, в чем мать родила. Вот только в руке у нее появилась небольшая корзина.

– Кармен оставила нам кое-что, – сказала она, забираясь под одеяло и протягивая Джуду бутылку минеральной воды из корзины. – О, да здесь есть кое-что и посущественнее! – воскликнула она, разворачивая «Америкэн Инкваэр» – самую массовую еженедельную бульварную газету в США, распространявшуюся по всей стране.

– Глаза бы мои ее не видели, – буркнул Джуд, отвернувшись в сторону.

– Ладно уж тебе. – Нора прикурила сигарету. – Давай почитаем и посмеемся.

– Да я все там знаю.

– Откуда же?

Джуд зажмурился.

– Открой девятую страницу, – сказал он. – Там должен быть астрологический прогноз. Его печатают уже двадцать лет, всегда на одной и той же странице. И автор все тот же двадцать лет подряд. Там еще должна быть помещена его фотография.

– Точно! – воскликнула Нора, открыв газету на девятой странице. – Хочешь знать свой гороскоп?

– Да ну его! – отмахнулся Джуд. – Впрочем… Найди гороскоп на седьмой день этого месяца. Какой там знак зодиака?

– Весы.

– Так вот… там должно говориться что-то о бурном море.

– «Весы, – прочитала Нора вслух, – двадцать третье сентября – двадцать второе октября. Полнолуние. Романтические отношения. Остерегайтесь финансовых осложнений. Бур… – Она посмотрела на него. У Джуда было бесстрастное лицо. – Бурное море… Откуда ты знаешь?»

Джуд невесело улыбнулся:

– Догадался.

– Нет. Все дело в том, что ты – шпион!

Горящая сигарета Норы прожгла в газете дыру.

– И мне, наверное, не следовало бы задавать вопросы…

– Вопросы вообще не стоит задавать. Никому, – прошептал он.

– И все же… Что ты должен делать… как шпион?

– Выполнять приказы. Выходить на связь, – усмехнулся Джуд.

– А что ты собираешься делать?

Он сел на край кровати и пожал плечами.

Нора придвинулась к нему. Они долго молчали.

Нора докурила еще одну сигарету, бросила газету на пол и потушила свет.

В мягком утреннем свете Ник Келли сидел у кроватки своего спящего сына. На ребенке была желтая пижама. Любимое сине-белое одеяло он сбросил на пол…

Маленьким кулачком – чуть потолще указательного пальца Ника – Сол потер носик и широко открыл голубые глаза.

– Привет, сынок, – нежно прошептал Ник.

Ребенок наморщил лоб и заморгал.

В передней залаяла собака. Хлопнула входная дверь, и послышался голос Хуаниты, приветствовавшей хозяев. Ей ответила Сильвия, расчесывавшая перед зеркалом в спальне свои густые волосы.

Сол поднялся на ноги и, держась за спинку кроватки, направился к отцу. Внезапно его внимание привлек солнечный зайчик. Сол протянул руку, чтобы поймать его. На душе у Ника стало тепло, на глаза навернулись слезы. Для человека средних лет – а Ник был уже именно таким – нет более радостных моментов, чем домашнее спокойное утро, наполненное простым семейным счастьем и любовью. Очарование такого утра еще и в том, что оно дарит человеку возможность задуматься, правильно ли он живет. И решить – продолжать начатое или пойти по другому пути.

– Извини меня, сынок, – прошептал Ник. – Как бы то ни было, я сделаю все, что от меня зависит.

За спиной Ника раздался голос Сильвии:

– А вот и мои мальчики.

Ник повернулся и увидел, как быстро угасла прекрасная улыбка Сильвии: слишком уж серьезным было выражение его лица.

– Мне надо поговорить с тобой, – каким-то чужим голосом произнес он.

Через час они сидели на кухне. Нетронутая газета лежала на сервировочном столике. Их кофейные чашки были пусты. Сверху доносились радостные голоса Хуаниты и Сола.

Ник рассказал Сильвии все: о Джуде, о Дине, о встрече со старым знакомом из ЦРУ, о Джеке Бернсе и о пожилом человеке, сидевшем за спиной Ника в библиотеке.

– И все это не совпадение, – вздохнул он.

– И все же… Вдруг это только игра твоего воображения? – спросила она. – Наша жизнь – это ведь не твой роман. Когда ты пишешь книгу, я знаю, ты хочешь, чтобы действие захватывало дух…

– Если речь идет о нашей жизни, я хочу, чтобы она была просто безопасной.

Сильвия покачала головой:

– Во всем происходящем виноват Джуд.

– Меня тоже есть за что винить.

– За что же? За то, что там все параноики? За то, что по миру бродят призраки и оборотни? Или, может быть, за то, что у нас в стране такая политика? Но ведь все это происходит помимо твоей воли.

– Знаешь, – сказал он, – мне кажется, кто-то очень занервничал, узнав, что я занялся этим делом… Я пишу статью, и им, наверное, известно кое-что о моих отношениях с Джудом.

– Какая такая статья?! Для Питера Мерфи? Да она всего лишь прикрытие!

– А вот об этом никто не знает.

– Я уверена, тебе нечего бояться. Наплевать на этих бюрократов! На твоей стороне существующие в этом городе правила ведения дел. Кроме того, есть еще и законы!

– Эх, если бы только все жили по правилам и законам, – вздохнул Ник. Он знал, что его жена не верила во власть теней, призраков, оборотней и иных «потусторонних» сил: она ведь была юристом.

– Послушай, милый. – Сильвия еще раз покачала головой. – На дворе девяностые годы. Гувер мертв, уотергейтский скандал – в прошлом. Наступила новая эра.

– И при всем при этом статья – лучшее для меня прикрытие.

– А и не нужно никакого прикрытия, если, конечно, ты будешь держаться подальше от Джуда и ему подобных.

– Теперь уж ничего не изменить. Все они были частью моей жизни.

Сильвия провела рукой по его темным с проседью волосам и улыбнулась.

– Боже мой! – воскликнула она. – Моя мать выразилась бы точно так же!

Они засмеялись, и на кухне, казалось, стало светлее.

– Что же ты теперь собираешься делать? – спросила она.