Джеймс Грейди - Река тьмы

Она прикурила еще одну сигарету и жадно затянулась.

Над столом повисла тишина.

– Так, значит, ты… ты здесь работаешь, Джуд? – пробормотал наконец его отец.

– Да, – прошептал Джуд.

– Это хорошо… хорошо. – У Эндрю были волнистые каштановые волосы. «Как у меня», – подумал Джуд.

Его отец спросил:

– Хорошая работа?

– А вы – парикмахер? – не ответив на вопрос, сказал Джуд.

– Я занимаюсь разными делами, сынок.

– Сейчас он продает машины, – вмешалась Мира. – Ведь правда, продаешь, дорогой?

– Вы уехали, когда мне было три года, – прошептал Джуд. – Сели в красную машину и уехали. И так и не вернулись. Хотя обещали поиграть со мной в мячик. Это было в пятницу.

– А сегодня вторник, – усмехнулась Мира.

– Знаешь, сынок, – сказал Эндрю, который, несмотря на свои трясущиеся руки, был по-прежнему привлекательным мужчиной. – Человек должен делать только то, что он должен делать, поэтому…

– У вас есть еще дети? – прошептал Джуд.

– Нет… Это было бы моей второй ошибкой…

– Я не люблю детей, – засмеялась Мира.

– Да ты только посмотри на себя. – Эндрю поднял глаза на Джуда. – Симпатичный, здоровый… у тебя отличная работа. Я бы никогда не смог дать тебе все это…

– Я учусь в средней школе, – похвастался Джуд.

– Образование – вещь важная.

– Он всегда так говорит, – усмехнулась Мира.

Эндрю косо посмотрел на нее.

– Как поживает твоя мать? – спросил он у Джуда.

– Перебирает бумажки в одном учреждении нашего родного штата.

Джуд успокоился и уже мог свободно дышать.

– По вечерам она смотрит телевизор.

– Ненавижу я все это, – сказал его отец. – И то, что я ушел, – ее вина. Не моя.

– Она говорит, что могла бы вас убить.

– Я говорил ей то же самое.

– У тебя есть девушка, Джуд? – спросила Мира, покачиваясь на стуле. – Надо следить, чтобы какая-нибудь девица не окрутила тебя раньше времени.

– Мне нужно продолжать свою работу, – прошептал Джуд.

– Понимаю, я понимаю тебя, – кивнул его отец. – Человек должен делать то, что должен делать…

Джуд встал и медленно пошел к оставленному им на одном из столов тазу с грязной посудой. Он вытер скатерть, аккуратно поставил стулья на место и с тазом в руках отправился на кухню. Там он плюхнул таз на стол, на котором повар разделывал цыпленка. Повар закричал на Джуда, но тот, не обращая внимания на крики, выбежал на улицу.

Стоял прохладный вечер. Было уже совсем темно. Джуд упал на землю и заплакал; несколько раз он ожесточенно стукнул по земле кулаком.

Он долго лежал. И только когда ему стало невыносимо холодно, заставил себя подняться.

«Все перемелется, – решил он. – Надо идти только вперед. Нельзя хныкать. Я могу сделать в жизни все, что понадобится. Я никого не боюсь. Наплевать на других. Я сам себе хозяин!»

Один кореец, который приобщил Джуда к карате, частенько повторял: «Восточная борьба – дело тонкое. Надо быть стремительным, как ветер. Но одновременно надо уметь быть похожим на воду, чтобы было чем погасить бушующее в тебе пламя».

«Но лучше всегда быть похожим на лед!» – твердо решил Джуд.

Вернувшись на кухню, он рукавом вытер глаза. Сложил тарелки из таза в посудомоечную машину и отправился в зал ресторанчика. Он продолжит работу на виду у этого человека. Он не будет обращать на него никакого внимания. Этот человек – никто. Он больше для него не существует.

Но за столиком в дальнем углу уже никого не было.

Впереди на шоссе появился указатель: «Молайн – 10 миль». Это означало, что Джуд вот-вот въедет в штат Айова.

Его отец умер в семьдесят третьем году от рака. Джуд узнал об этом от приятелей в ФБР. Он специально попросил их выяснить судьбу отца. О той встрече в ресторанчике матери он никогда не рассказывал. Он вообще редко разговаривал с нею. Сама она скончалась в семьдесят пятом от сердечного приступа. В тот год Джуд уже служил в армии, обеспечивал прикрытие для группы наемников, собиравшихся вторгнуться в одну африканскую страну. Из вторжения ничего путного не вышло. На могиле матери в Чула Меса он был только один раз. Скорее для того, чтобы убедиться в ее смерти.

Управляя угнанным автомобилем, Джуд явственно слышал смех Миры, чувствовал запах ее сигарет. И еще сигарет Норы. Это последнее воспоминание едва не заставило его расплакаться…

Вспомнил он и африканца – торговца оружием, мимо которого, лежавшего на земле, проезжал по краснозему в Заире. Тот африканец во французском костюме неподвижными глазами смотрел в небо…

Вспомнил Джуд и Арта, лежавшего на веранде своего дома. Его темные очки тоже были направлены ввысь.

Джуд достал бутылку с виски и прямо из горлышка осушил ее. Ему стало легче, но надо было выпить еще. Он чувствовал это. Очень надо было выпить еще.

В тот день, когда он собрался сбить Америку с пути истинного, ему тоже невыносимо хотелось выпить. Это было в субботу. Как всегда, вспомнить точную дату он не мог. Он помнил только день недели. Итак, это было в субботу летом 1979 года в Лос-Анджелесе.

К тому времени он жил в городе уже пять месяцев. Приключения в Майами были в прошлом. В супермаркете цены на продукты приводили его в ужас, и потому он отправился в мастерскую по ремонту замков и, показав в течение минут двадцати, на что способен, получил там работу.

Через три недели его отправили по вызову в одну парикмахерскую, которой срочно потребовался специалист по замкам. Он вошел в зал, в котором густо пахло туалетной водой, слышалось щелканье ножниц, почти что в такт звучавшей откуда-то из угла рок-музыке. Именно в этой парикмахерской он увидел поразившую его своей красотой девушку. Она отвечала на телефонные звонки. У нее были длинные роскошные волосы, большие твердые груди и огромные глаза цвета океанской воды. Джуд был сражен наповал.

– Как дела? – скорее из вежливости спросила она его.

– Великолепные дела… – ответил он, – наконец-то великолепные!

Она рассмеялась и сказала, что ее зовут Лорри. А он подумал, что она – долгожданная награда за все его прежние страхи и переживания.

Он начал ухаживать за ней, настойчиво ухаживать. И уже дней через десять они сняли простенький дом в небогатом районе. Она часто смеялась, когда он с юмором рассказывал обо всем, что довелось пережить ему. Многое в этих рассказах она, в отличие от Ника Келли, естественно, не понимала, но это не особенно его расстраивало. Он знал, что нравится ей. Мир же, в котором он многое успел повидать и изучить, был ей не очень-то интересен.

Они полюбили друг друга. Общение доставляло им обоим огромное наслаждение. И хотя Джуду тогда приходилось очень много работать, чтобы быть достойным такой красавицы, как Лорри, мужчиной, они часто хохотали.