Чингиз Абдуллаев - Когда умирают слоны

– Это наш друг, – показала на Дронго Тамара. – Он хочет с вами поговорить по поводу убийства вашего бывшего тестя генерала Шалвы Гургенидзе.

– Такое несчастье, – сразу сделал притворно-скорбное лицо Гозалишвили. Он был Дронго по пояс, но держался с достоинством. Есть такая категория самоуверенных болванов. Обычно они ходят с горделивым видом, носят строгие костюмы. Как правило, эти люди чуть выше среднего роста, всегда держат грудь колесом, высоко поднимают голову, говорят громким голосом и потому кажутся окружающим более высокими, чем они есть на самом деле. Дронго обратил внимание, что дипломат держал зонтик таким образом, чтобы на него не попадал дождь. О стоявшей рядом женщине он не подумал.

– Нам очень нужна ваша помощь, – строго произнес Дронго. – Вы ведь государственный человек, дипломат. Мне говорили, что вы получили ответственное назначение в Лондон?

Дипломат стал еще выше ростом. И выше поднял зонт над головой.

– Это высокое доверие нашего уважаемого президента! – патетически воскликнул он. – И я сделаю все, чтобы оправдать такое назначение.

– Не сомневаюсь, – Дронго поднял руку, чуть наклонил зонтик, чтобы он заодно защищал от дождевых брызг и стоящую рядом Тамару, и продолжил: – Я видел, как на похороны приезжали все члены правительства и даже сам господин президент.

Гозалишвили поднял зонт еще выше, смещая его в свою сторону. Его подбородок буквально следовал за зонтом, задираясь все больше и больше вверх.

– Вы поступили очень благородно, появившись на похоронах в качестве члена семьи, – Дронго решил окончательно добить дипломата своими комплиментами.

Тамара с трудом сдерживала улыбку.

– Именно поэтому я должен задать вам несколько вопросов. Пойдемте, нам лучше где-нибудь посидеть, – предложил Дронго, – и держите зонтик так, чтобы он защищал вас и нашу спутницу.

– Конечно, – согласился дипломат, наклоняя зонт в сторону Тамары.

Когда они спускались вниз по улочке, Дронго подумал, что и этот его шелковый галстук придется выбросить. Дождь лил все сильнее. Наконец они добрались до небольшого кафе, где почти не было посетителей. Дронго попросил принести всем кофе, предварительно узнав, что здесь нет хорошего чая. Когда официант, поставив перед ними три чашечки кофе, удалился, Дронго в очередной раз улыбнулся дипломату:

– Вы давно развелись с Этери Гургенидзе?

– Мы уже давно не живем вместе, – вздохнул дипломат. – Она избалованная дочь генерала полиции, у нас, к сожалению, всегда были проблемы.

– Кем был ваш отец? – поинтересовался Дронго.

– Он работал по партийной линии, – уклончиво ответил Гозалишвили.

– Кем именно?

– Первым секретарем райкома партии, но последние четырнадцать лет он работает в профсоюзе.

– Я удивился бы, если бы он по-прежнему работал на партийных должностях, – усмехнулся Дронго.

– У вас есть какие-нибудь удостоверения? – неожиданно спросил дипломат. – Вы меня извините, но я должен знать, с кем разговариваю.

Тамара достала свое удостоверение из сумочки и протянула его Гозалишвили. Тот внимательно изучил и вернул женщине.

– Вообще-то я не сомневался, – сказал он.

– Когда вы узнали о смерти генерала? – сразу задал вопрос Дронго, не давая ему времени опомниться.

– Мне позвонили родственники и сообщили о его убийстве. Такое циничное преступление! – Гозалишвили возмущенно всплеснул руками. – У него в доме, можно сказать, на глазах семьи. Таких преступников нужно четвертовать.

– Сообщили в день убийства?

– Да, но поздно вечером. И я сразу поехал к ним домой. Там была моя дочь, вы понимаете мои мотивы?

– Вы поступили очень благородно. Вы с ней увиделись?

– Нет, выяснилось, что ее отправили к сестре матери Этери. Ее часто отправляют к родственникам. Если бы я не улетал в Англию, то забрал бы ребенка к себе. Этери – женщина со сложным характером.

– Когда вы приехали вечером, там работали следователи?

– Да, там было полно народа. Очень много. Послушайте, вы не из ФБР? Мне сказали, что завтра со мной хотят поговорить офицеры ФБР, прилетевшие для расследования этого убийства.

– Завтра они с вами поговорят, – успокоил дипломата Дронго. – Скажите, Константин, вы не обратили внимания на какие-нибудь странности во время вашего визита? Вы ведь дипломат, человек наблюдательный, должны были все заметить?

– Вы знаете, сколько там было людей? – оживился Гозалишвили. – Человек тридцать! Или больше. Они расспрашивали соседей, осматривали деревянную лестницу во внутреннем дворике, балкон. Был даже офицер с собакой…

– Кинолог, – подсказал Дронго.

– Да, кинолог. Там было очень много народа.

– И ничего необычного?

– Нет… почти ничего… Хотя я обратил внимание…

– Говорите.

– Брат генерала Автандил Гургенидзе и его бывший помощник – Виталий Чхиквадзе все время выносили какие-то бумаги. И никто, кроме них, не должен был видеть эти бумаги. Я еще тогда подумал, что это, вероятно, секретные документы, о которых никто не должен знать.

– И ничего не спросили?

– Конечно… нет. Я пытался успокоить мою бывшую жену и мою бывшую тещу. Они были в ужасном состоянии. Прямо у них на глазах произошла эта трагедия. Когда Этери вошла в комнату, убийца был еще там. Он мог выстрелить и в нее, но испугался, бросил пистолет и убежал.

– Больше ничего странного вы не заметили? Я прошу вас вспомнить любые детали, мне очень важно, что вы могли увидеть или на что вы обратили внимание.

– В доме был настоящий хаос, – сообщил Гозалишвили. – И было много людей из руководства. Приехали прокурор республики и прокурор города, министр внутренних дел и его заместители, министр национальной безопасности и его заместитель. Я позвонил нашему министру, чтобы сообщить о случившемся. Все были в подавленном настроении. Убийство генерала произошло почти сразу же после самоубийства нашего секретаря Совета национальной безопасности.

– Скажите, а военных среди приехавших не было? Вы не видели кого-нибудь из Министерства обороны? Кто-нибудь из военного ведомства?

– Нет, никого не было. Я бы сразу заметил.

– Среди тех, кто сразу приехал, не было генерала Аситашвили?

– Нет, абсолютно точно не было. И никого из военных не было.

– Вы часто встречались с вашим бывшим тестем после того, как расстались с его дочерью?

– Не так часто, но иногда встречался. Я заезжал за дочерью, и мы виделись. Обычно по вечерам, когда я возвращал дочь Этери.

– У вас с ним были хорошие отношения?

– Очень хорошие. Он был прекрасным человеком.

– Вы виделись с ним после его возвращения из последней командировки?

– Из Вашингтона? Конечно. Об этой командировке написали все наши газеты. Я приехал к ним сразу после его возвращения.