Сергей Донской - И целой обоймы мало

– Я хороший летчик, – выдавил из себя Физулин.

– Заирова возишь? – продолжал допрос мужчина.

– Он мой хозяин.

– А как насчет героина?

– Какого героина? – Фальшивому удивлению Физулина не поверил бы даже трехлетний ребенок.

Мужчина тоже не поверил. И строго произнес, глядя Физулину в глаза:

– На этот раз тебе повезло, но не рассчитывай, что так будет всегда. Ты мне симпатичен, поэтому ограничусь устным внушением. Беги отсюда и больше никогда не связывайся с наркотиками.

– Заиров не отпустит, – сокрушенно вздохнул Физулин.

– Нет больше твоего Заирова. И героина больше нет. И острову конец. – Угол рта незнакомца улыбчиво приподнялся. – Понимаешь?

– Понимаю.

Кивнув, Физулин оглянулся на зеленую громаду острова и решил, что имеет дело с самым настоящим психом. Все было по-прежнему: бухта, холм, ржавый локатор на вершине. Сказать об этом собеседнику или воздержаться? Колебания Физулина длились недолго.

– Понимаю, – повторил он. – Острову конец, его больше нет.

– Приятно иметь дело с таким сообразительным парнем, – сказал мужчина, – но времени у меня мало.

Его пистолет примагничивал взгляд Физулина.

– Я могу доставить вас куда угодно, – поспешно произнес он.

– В этом нет необходимости, – заверил его мужчина. – Меня когда-то учили пилотировать самолеты, так что достаточно будет немного освежить память. Ты готов?

– Готов!.. То есть? К чему готов? – Физулин перевел взгляд с пистолетной рукоятки на широкое лезвие ножа.

– Я хочу, чтобы ты провел маленький инструктаж, – мягко сказал мужчина, светлые зрачки которого излучали почти физически ощутимый холод. – Больше от тебя ничего не потребуется.

Не потребуется?

Уф… Словно гора свалилась с плеч Физулина. Правда, вторая гора, такая же тяжелая, осталась. Ему никогда не доводилось слышать о милосердии вооруженных до зубов мужчин с холодными льдинками вместо глаз.

Путешествие по недрам вентиляционной системы, проделанное Бондарем, было не из тех, о которых хочется хранить воспоминания. Духота, теснота, темнота, крысы, покидающие затапливаемый бункер – вынести все это и не впасть в истерику, застревая на поворотах, сумел бы не каждый.

Один раз по трубе открыли огонь, пули прошивали железную обшивку, как картон, оставив не меньше десятка отверстий, сквозь которые еще долго тянуло пороховой гарью. Потом где-то рядом грохнуло несколько гранат одновременно – заживо погребенные боевики пытались вышибить дверь, но, судя по воплям, не добились ничего, кроме множественных осколочных ранений. Бондарь тогда едва не вывалился вместе с секцией поврежденной трубы и еще долго не слышал ничего, кроме раздражающего звона в ушах.

Но самым трудным оказался последний отрезок пути, когда, протиснувшись в каменную расщелину, Бондарь занялся перепиливанием болтов, на которых держалась двухсоткилограммовая махина воздухозаборника. Ему казалось, что он находится внутри турбины реактивного двигателя, столь сильным был поток воздуха. В какой-то момент бешено вращающиеся лопасти едва не втянули Бондаря внутрь гигантской мясорубки, но он успел упереться ногами в решетку и удержался.

К счастью, конструкция проржавела до основания и рухнула, как только были перепилены два верхних болта. Протиснувшись наружу, Бондарь долго хлопал глазами, полуоглохший и слепой как крот, но все равно счастливо улыбающийся солнцу, восхитительно свежему ветру и еще более восхитительному ощущению свободы.

Эйфория прошла, когда он увидел самолет, стоящий на воде у песчаной косы, выдающейся в море. Бондарь по-прежнему находился на острове, откуда нужно было выбираться чем скорее, тем лучше.

Через каких-то двадцать минут он оказался у цели. Гидросамолет не охранялся. Боевики, остававшиеся на поверхности, удирали на катерах и лодках, заподозрив начало крупномасштабной операции. Скорее всего, это была реакция на панические призывы о помощи, поступающие из бункера по телефонам или рациям. «В проворстве им не откажешь, но крысы все же очухались раньше», – подумал Бондарь, в очередной раз обозревая окрестности.

Холм, увенчанный древним локатором, выглядел совершенно безлюдным, постепенно превращаясь в могильный курган для всех тех, кто остался под ним. На острове не осталось ни души. Далеко на горизонте маячил последний катер, увозящий остатки гвардии всемогущего наркокороля и его министра финансов.

Внимательно выслушав сбивчивые пояснения летчика, Бондарь показал кивком на игрушку, свисающую над штурвалом, и спросил:

– А эта вещица для чего служит? Какой-то хитрый прибор?

Вообще-то это была шутка, довольно неуклюжая шутка, призванная успокоить чересчур напряженного летчика, но Физулин воспринял вопрос всерьез и поспешно ответил:

– Что вы! Это просто талисман. Спидермен.

– Спидермен? – удивился Бондарь.

– Ну да, – подтвердил Физулин. – Человек-паук. Его сделала мне жена. На счастье.

– Странный выбор. Никогда не думал, что пауки могут кому-то нравиться.

– Это все моя жена. – Признание сопровождалось извиняющейся улыбкой, напоминающей гримасу, какую можно увидеть на лице человека, мающегося расстройством желудка. – Насмотрелась кино. Спидермен-один, Спидермен-два…

– И кому же взбрело голову снимать фильмы про людей-пауков?

– Это американские фильмы. Блокбастеры, вот.

– А, ну да, я мог бы и сам догадаться, – кивнул Бондарь. – Сколько лет твоей жене? Совсем девочка еще?

– Зачем девочка? – обиделся Физулин. – Она мне скоро сына родит. Ей уже четырнадцать.

– Передавай ей привет. – Сняв с зеркала игрушку, Бондарь протянул ее летчику. – Возьми. Только сынишке фильмы про Спидермена не показывай. Ты ведь его человеком хочешь вырастить, а не пауком, верно?

– Спасибо, дорогой, за твою доброту, спасибо, ай. – Оливковые глаза Физулина маслянисто заблестели от выступивших слез. – Я тебя никогда не забуду, клянусь Аллахом. Мой дом – твой дом. Приезжай в Баку, спроси летчика Физулина, тебе всякий дорогу покажет. Летчик Физулин и весь род его тебе по гроб жизни обязаны будут…

– Прекрати, – нахмурился Бондарь. – Я уже и так в долгу у лучшего друга. В неоплатном.

– Как это – в неоплатном? Почему?

– Друга нет, а долг остался… Курево найдется?

– Не курю, – ответил Физулин с удрученным видом. – Надо будет купить блок сигарет и держать в самолете. – Он неожиданно оживился. – Да, так и сделаю. Чтобы не пришлось в следующий раз отказывать хорошему человеку.

– Не такой уж я хороший. – Улыбка Бондаря была лучшим подтверждением его словам. – Просто тебе повезло.

– Да-да, – понимающе закивал Физулин. – Очень повезло.

– Нет. Не очень.