Сергей Донской - В России жить не запретишь

– Нет, – сказал Бондарь, вставая. – Мне слишком везет. И в любви, и в карты.

– Может повезти еще сильнее, – сказала Чернобурка, глядя ему прямо в глаза. – Если не за карточным столом, то в постели.

– Спасибо на добром слове.

Бондарь повернулся спиной и к удаче, и к олицетворявшей ее француженке. Прежде чем покинуть казино, он подошел к бару и заказал себе рюмку бурбона «Олд Грэндэд» с родниковой водой, как это делала на сон грядущий Лиззи. И осведомился с ее же неподражаемой интонацией:

– Откуда эта вода?

Бармен сделал серьезное лицо и ответил:

– Из Труа. Нам ее каждый день привозят свежую. Не волнуйтесь – она настоящая.

Бондарь выложил на стойку жетон стоимостью пятьдесят евро и со столь же серьезным лицом сказал:

– Не сомневаюсь. Сдачи не надо.

Гостиничный номер, где проводили медовый месяц Бондарь и Лиза, был выдержан в светло-голубых тонах с отделкой из темно-синего и белого цветов. Это был очень удобный, очень элегантный номер, обставленный дорогой современной мебелью из светлого дерева. Переступив порог, Бондарь улыбнулся, попутно вспомнив, как недавно лишился пары зубов во Владивостоке и как снова обзавелся ими в московском стоматологическом кабинете. Улыбка пропала даром. Лиззи спала, свалившись поперек кровати в том самом наряде, в котором отправилась утром на экскурсию с соотечественниками-американцами. Теперь они были для нее бывшими соотечественниками, а сама она откликалась на имя Лиза. Елизавета Бондарь – это звучало неплохо.

Раздевшись, Бондарь отправился в ванную, где принял ледяной душ. Это было проделано отчасти в знак протеста против манеры Лизы часами киснуть в горячей воде, покрытой душистой пеной. Впрочем, это была одна из немногих прежних привычек, которые она сохранила. Не самая плохая, между прочим. Лучше очень красивой женщины может быть только очень красивая и чистая женщина. В этом плане Лиза вполне устраивала Бондаря. Она устраивала его и во многих других отношениях. Можно ли было назвать это беззаветной любовью, обожанием, страстью? Вряд ли. Но Бондарь по-своему любил американку, связавшую с ним свою судьбу. Чтобы остаться с ним, Лиззи Браво предала интересы не только ЦРУ, но и всех Соединенных Штатов Америки. Благодаря ей Бондарь выполнил свое последнее задание. Благодаря друг другу они оба не погибли на корейской яхте, захваченной ураганом. Бракосочетание являлось логическим продолжением владивостокского приключения, хотя не было столь опасным и рискованным.

Вернувшийся в комнату Бондарь натянул джинсы, развалился в кресле и закурил «Тройку» – единственные русские сигареты, какие сумел раздобыть в Париже. Чтобы преуспеть на западных рынках, отечественным производителям следовало выпускать не только «Русскую тройку», а «Матрешку», «Балалайку» и «Мишку на Севере». Лениво размышляя об этом, Бондарь поглядывал сквозь дымовую завесу на свою молодую жену, сморенную усталостью. Вокруг нее валялось множество нераспакованных кульков и фирменных пакетов с покупками. Хорошо, что руководство ФСБ приняло решение предоставить убежище бывшей цэрэушнице в обмен на сотрудничество и ценную информацию. Плохо, что у Лиззи Браво не конфисковали ее проклятые кредитки, позволяющие ей швырять деньги направо и налево. И куда только смотрят власти США?

– Лиза, – позвал докуривший сигарету Бондарь.

– А? – Она проснулась мгновенно, как кошка, заслышавшая голос хозяина. – Ты уже вернулся? Я не слышала. – Лиза села и захлопала глазами. – Устала, как волк, и уснула, как бревно без задних ног.

– В России волки голодные, а не сонные, – сказал Бондарь. – А у наших бревен не бывает ног, ни задних, ни передних.

– Я всегда спросонья все путаю. – Она бодро вскочила. – Сейчас приведу себя в порядок, и отправимся ужинать.

– Сядь.

– Почему такой тон? Ты мной недоволен? – Опустившаяся на кровать Лиза нервно переплела пальцы. – Это из-за того, что я весь день провела в поездках? Не сердись. – Она скорчила умильную гримаску очаровательной девочки, знающей, что ей простят любые проступки. – У нас подобралась такая чудесная компания. И потом, это был очень удачный шопинг. Я приобрела тебе массу красивых вещей.

– Скупка, – сказал Бондарь.

– Что? – вскинула брови Лиза.

– Шопинг по-русски – скупка.

– Это имеет значение?

Она была чертовски хороша собой. Именно поэтому Бондарь нахмурил брови.

– Никакого, – сказал он. – Но я хочу знать, сколько денег ты потратила на массу красивых вещей для меня.

– Точно не знаю, – растерялась Лиза. – Две тысячи долларов. Или две с половиной.

Бондарь достал из пиджака ворох купюр и положил их на стол со словами:

– Возьми все. Мне надоело, что ты за меня платишь. Меня тошнит от так называемых изысканных блюд.

– Но я тебя люблю! – воскликнула Лиза. – Мне для тебя ничего не жалко. Разве ты не понимаешь, что этими деньгами ты ставишь меня в неловкое положение? – Она показала пальцами на банкноты из казино.

– Надеюсь, не в большей степени, чем ты меня, – отрезал Бондарь, выразительно покосившись на покупки. – Парижское танго на этом закончено. Мы возвращаемся домой.

– Как? А наш медовый месяц?

– Медовый месяц продолжается. – Бондарь взглянул на часы. – Если ты ограничишься сегодня душем вместо ароматизированной ванны.

– Сколько дается времени? – деловито спросила Лиза, избавляясь от одежды.

– Пять минут.

– Я не о том.

– О чем тогда? – удивился Бондарь.

– Сколько времени продлится медовый месяц? – уточнила Лиза, на которой не осталось ничего, кроме той части туалета, которую женщины снимают в последнюю очередь.

– Как скажешь. – Бондарь пожал плечами.

– Тогда до глубокой старости, о’кей?

Ответом ей была невольная улыбка. Воодушевленная Лиза ринулась в ванную с таким проворством, словно ей и столь долгий срок представлялся несправедливо коротким.

Горное ущелье в лучах восходящего солнца выглядело столь же величественно, сколь крошечной казалась человеческая фигурка, карабкающаяся по отвесной ледяной стене, образовавшейся из застывшего водопада. Дело происходило в районе Киберийского перевала в Афганистане, а человеком, зависшим над пропастью, был Джеймс Бонд, агент британской секретной службы под номером 007. К обеим его рукам было привязано по ледорубу, на горных ботинках сверкали «кошки», за спиной торчал черный рюкзак, придававший Бонду сходство с пауком. Вонзая когти «кошек» в гладкий лед, он то и дело замирал, чтобы проводить взглядом откалывающиеся глыбы, долго сверкающие всеми своими гранями, прежде чем исчезнуть на дне ущелья.