Сергей Донской - В России жить не запретишь

– Бандит? – спросил Бондарь в свою очередь.

– Какой из меня бандит? Старый совсем.

– Ну да, ну да. Дома сидишь, телевизор смотришь, а что вокруг происходит, знать не знаешь. Так?

– Чего надо? – повторил вопрос Аль Пачино, воинственно подтягивая трусы.

– Я сейчас скажу тебе, что мне надо, – пообещал Бондарь, выйдя из-за винограда. – Но для начала объясню, что ждет тебя и твою семью, если ты попытаешься хитрить. Дом сожгу. Баб твоих передушу, как курей. За тебя возьмусь в последнюю очередь, чтобы ты видел все происходящее своими глазами. Устраивает тебя такой вариант?

– Нет, – признался мужичок с внешностью Аль Пачино. – Совсем не устраивает.

При этом он едва заметно скосил глаза влево. Нетрудно было догадаться, что там у него хранится какое-то оружие, припрятанное специально для таких вот неожиданных встреч.

– Стой как стоишь, – предупредил Бондарь. – Вздумаешь дернуться, мне ведь реагировать придется. Это как цепная реакция.

– Уходи, – попросил Аль Пачино в стоптанных сапогах. – Добром прошу. Я против русских ничего не имею.

– Не волнуйся так. Я не убивать пришел, не грабить.

– Но и не для переписи населения, как я понимаю.

– Правильно понимаешь, – кивнул Бондарь, приближаясь на расстояние трех шагов. – Я денег тебе принес.

– Издеваешься? – тоскливо спросил Пачино, не сводя глаз с дула направленного на него пистолета. – Давай, издевайся. Однажды мои сыновья тоже придут в твой дом.

– Я не шучу. Гляди, вот деньги. Две тысячи рублей.

– Так бы сразу и сказал. Чего нужно? Анаши? Патронов? Водки?

Бондарь отрицательно покачал головой:

– Ты дашь одежду для меня и худенькой девушки вот такого роста. – Он показал. – Незаметно вывезешь нас отсюда и так же незаметно доставишь в Осетию… Сколько километров до Моздока?

– Девяносто два, – машинально ответил мужичок, после чего сделался похожим не просто на Аль Пачино, а на негодующего Аль Пачино. – За две штуки я вас даже через один блокпост перевозить не возьмусь. Знаешь, сколько русаки дерут за проезд машины без досмотра?

– У меня есть две тысячи рублей, – терпеливо пояснил Бондарь. – А еще у меня есть пистолет, в обойме которого восемнадцать патронов. Нет, вру… Один патрон уже загнан в ствол и дожидается своего часа. Вот я и спрашиваю тебя: хочешь ли ты торговаться дальше? Или будем считать, что договорились?

– Договорились. – Аль Пачино повернулся, чтобы войти в дом.

– Погоди! – окликнул его Бондарь. – Я еще не все тебе сказал. У тебя может возникнуть искушение попытаться убить меня или сдать на первом же блокпосту. Так вот, отбрось эти мысли раз и навсегда. Я один из тех, кого вы в девяностые годы называли людьми без тени.

Мужичок моментально изменился в лице, растеряв всякое сходство с Аль Пачино.

– Еда нужна? – спросил он. – Лепешки есть, баранина есть, сыр есть.

– Я не могу заплатить больше, – признался Бондарь, протягивая купюры.

– Никто не просит доплачивать. Так могу покормить, даром. У нас закон: будь гостеприимен с каждым прохожим.

– Знаю я ваши законы. Поэтому в доме врага есть не стану.

– Я не враг! – Мужичонка ударил себя кулаком в грудь. – Я друг.

– Вот довезешь до Моздока, тогда и поглядим, кто ты такой на самом деле, – решил Бондарь. – А пока не трать даром время и слова. Как там у вашего пророка сказано?.. «Спеши делать добро, пока зло не возвело между людьми стену непонимания»…

Пистолет в его руке качнулся. Это походило на утвердительный кивок, выражающий полное согласие со словами Мухаммеда. Не найдя, что возразить на столь убийственный аргумент, мужичок в сапогах протопал в дом, оставив Бондаря гадать: не вооружиться ли всем проповедникам на земле пистолетами, дабы люди лучше воспринимали их призывы?

На южной окраине Терско-Кумской низменности, на высоком левом берегу реки Терек изнывал от жары Моздок с его сорокатысячным населением. В переводе с кабардинского языка название городка означало «глухой лес», но деревьев здесь было мало, а те, что имелись, выглядели чахлыми, болезненными. Во всяком случае, так было на улице Кирова, где размещалась самая приличная (если не единственная) моздокская гостиница. Бондарь и Алиса расположились в двухместном номере на втором этаже. Чтобы сохранить анонимность, пришлось переплатить вдвое и выдать себя за влюбленную парочку, сгорающую от неутоленной страсти. Последнее сделать было не так уж сложно. Если коридорной или горничной вздумалось подслушивать за дверью, чем занимаются постояльцы 42-го номера, то они удовлетворили свое любопытство в полной мере.

Впрочем, буйствовали постояльцы лишь утром, а к полудню угомонились, сморенные усталостью и зноем. Вяло перекусили и принялись откровенно бездельничать, что было весьма приятно после многодневных скитаний по горам.

Алиса, например, подсела поближе к зеркалу, в которое никак не могла наглядеться с тех пор, как вымыла волосы шампунем и расчесала их приобретенной в местном универмаге щеткой. Бондарь раскрыл детектив в мягкой обложке, купленный там же, и развалился на кровати, как большой ленивый кот. Молчание длилось минут десять. Потом, отложив щетку для волос, Алиса сообщила:

– Если долго смотреть на свое отражение, становится страшновато.

Бондарь взглянул на нее поверх книги и недоверчиво хмыкнул:

– М-м?

– Лицо начинает меняться, словно это и не лицо вовсе, а чужая маска. – Алиса ткнула пальцем в зеркало перед собой. – Множество масок. То какая-то женщина промелькнет, то мужчина, то вообще такая зверская харя, что хоть караул кричи.

– Значит, не стоит любоваться своим отражением слишком долго, – буркнул Бондарь.

Мало того, что детектив, на который пал выбор Алисы, был низкопробный, он был в придачу женским, что действовало на нервы. Чтение напоминало процесс поедания позавчерашней гречки. Безвкусная каша. Мешанина незапоминающихся персонажей, которые давно знают, что приключится с ними дальше, а потому просто оттягивают момент развязки. Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет – вот и весь нехитрый сюжет, преподнесенный почтенной публике под названием «Венчание со смертью». В финале Клара забьет Карла насмерть его же кларнетом и возвратит себе фамильные драгоценности. Все довольны, все хлопают в ладоши и радуются. Кроме, собственно говоря, читателя.

– Интересно, – пробормотала Алиса, – куда девается мое отражение, когда я отхожу от зеркала?

– Да, очень интересно, – флегматично согласился Бондарь.

Его глаза выхватили абзац, в котором подробно описывалось, как главная героиня подбривается, готовясь облачиться в купальник смелого покроя. Поскольку повествование шло от первого лица, Бондарь машинально сверил фотографию автора с красоткой, изображенной на лицевой стороне обложки, да так и оставил книгу закрытой. Особа, знавшая толк в подбривании интимных мест, не была создана для бикини. Как, впрочем, и для литературного творчества.