Сергей Донской - На секретной службе

– Молодец, теперь запоминай мой, – сказал Бондарь, после чего дважды продиктовал номер своего телефона. – Меня зовут Евгений. Ты ведь не забудешь позвонить мне, когда твоя сестричка вернется?

– Нет, – закивал Жорик. – Я запомнил ваш телефон. И я обязательно позвоню.

Пришло время менять кнут на пряник.

– Это задаток. – Отпустив многострадальный палец собеседника, Бондарь одновременно протянул ему стодолларовую купюру. – Как только Марго предстанет передо мной, ты получишь в два раза больше. Понимаешь, что это означает?

– Чего ж тут непонятного? – удивился Жорик, массируя мизинец и с трудом переводя дух. – Всего получается три сотни баксов.

– Нет, это означает, что ты получил аванс, за который с тебя будет спрошено строго, по полной программе. Если ты попытаешься меня надуть, то лучше сразу иди в больницу и попроси себя кастрировать. С яйцами ты расстанешься так или иначе, а мучений меньше. Согласен со мной?

– Да согласен, согласен, – пробурчал Жорик, к которому постепенно возвращался апломб. – Мы бы и без этих ваших штучек договорились. Были бы деньги уплачены.

– Они уже уплачены, – напомнил Бондарь. – Ровно сто американских долларов. Если ты оцениваешь в эту сумму свою жизнь, то, пожалуйста, можешь проигнорировать мое предупреждение. Но обратного хода у тебя нет, парень. Теперь ты мой, с потрохами.

Последнее утверждение Жорику явно не понравилось. Держа руки вне пределов досягаемости своего нового знакомого, он запальчиво возразил:

– А я вот сейчас возьму и верну вам эту паршивую сотню.

– Не вернешь, – покачал головой Бондарь.

– Почему это?

– Потому что ты жадный и расчетливый подонок, торгующий родной сестрой. Кроме того, сделка расторжению не подлежит.

– Где это записано?

– В книге твоей жизни, – сказал Бондарь, вставая. – Гляди, чтобы она не оборвалась на самой интересной странице.

– Вместе с твоими гениталиями, – зловеще добавила Милочка, выразительно сжимая кулак.

Прибавить к этому было нечего, поэтому продолжения не последовало. А оставленный наедине с собой Жорик уже через полчаса набрался до такого состояния, что покидать бар ему пришлось с помощью официанта. При этом он нес какую-то ахинею о контракте, подписанном с дьяволом, и утверждал, что его собираются лишить наследства.

Официант только посмеивался. Он не верил, что нынешние старики способны оставить своим неблагодарным деткам хоть какое-то наследство. И уж конечно не верил в дьявола.

Бордовый, как запекшаяся кровь, фломастер гулял по листу бумаги с отпечатанным на нем текстом. Сид Штейн правил сводку новостей, подготовленную местным отделением Си-эн-эн для передачи в телеэфир США. Бессмысленное занятие. Никому в Америке новости из Украины не интересны, никто их транслировать не собирается, разве что одесский порт взлетит на воздух, и взрыв унесет жизни хотя бы сотни человек.

Вот если бы сообщения касались другой Одессы, той, что в штате Оклахома, тогда другое дело. Какой-нибудь фермер гигантскую тыкву вырастил? В эфир его, да желательно в прямой, вместе с тыквой и всем семейством, включающим полдюжины котов и любимого терьера, умеющего скулить под музыку национального гимна. Но то оклахомская Одесса, а это совсем другая Одесса, богом забытая дыра, площадью в 13 000 гектаров, населенная примерно миллионом дикарей, в жилах которых течет итальянская, греческая, украинская, русская, немецкая, болгарская, польская и даже армянская кровь. Все эти метисы обречены на вечную нищету или вымирание, это уж как большая политика распорядится. С какой стати их судьба может заинтересовать нацеленных на успех американцев? Кому нужны репортажи об обреченном городе и его зданиях, находящихся в аварийном состоянии?

И все же Сид Штейн внимательно прочитал сообщение на эту тему.

Ветхость зданий в центре Одессы – это настоящая беда. В любой момент они могут рухнуть, что и происходит буквально у всех на глазах. Люди, оставшиеся без крова, вынуждены ютиться, где придется. Часть живет в гостиницах, которые тоже качаются от ветра. Время неумолимо к древнему украинскому городу.

Фломастер Штейна превратил «неумолимое время» в «ненавистную Москву», и репортаж моментально обрел новое звучание. Еще несколько подобных правок, и стало ясно, что во всех бедах одесситов виноваты обитатели Кремля, это их стараниями город окружен солончаковыми степями, страдает от жажды, от убийственной жары летом и от страшных морозов зимой. Штейн не поленился даже покопаться в Интернете, где выудил посвященное Одессе стихотворение Александра Пушкина. Речь шла об основателе города, каком-то герцоге Ришелье, который распорядился засадить окрестности деревьями. В интерпретации Штейна герцог стал «московским князем», поклявшимся заставить «младые ветви в знойный день давать насильственную тень». При переводе стихотворной строчки на английский язык пришлось изрядно попотеть, но зато слово «violent» – «насильственный» – Штейн выделил жирным шрифтом да еще и подчеркнул его фломастером.

Получилось впечатляюще. Довольный собой, Штейн откинулся в вертящемся кресле и принялся поглощать пиццу, доставляемую ему ежедневно в одно и то же время. До появления Максима Кривченко оставалось почти полчаса, так что расправляться с пиццей можно было вдумчиво, не спеша. Штейну нравилось брать ломти руками, пачкая их красным соусом. Это походило на кровь, которую он когда-то проливал литрами. Облизывая пальцы, Штейн вспоминал города и страны, где ему довелось побывать за свою карьеру агента ЦРУ, и мечтательно улыбался. Имена и лица людей, умерших по его милости, давно стерлись из памяти. Но то, как выглядит человеческая кровь, американец не забыл, и аппетит у него был отменный. Вот что значит постоянная забота о здоровье.

Он знал, что в свои сорок выглядит на миллион долларов, и гордился своей внешностью шерифа из вестерна. Густые брови, постоянно прищуренные глаза, крутой подбородок с ямочкой. В постели или в рукопашном бою Штейн ничего особенного собой не представлял, но его атлетическая фигура пользовалась у женщин неизменным успехом.

Вот и сейчас в кабинет заглянула Джоан Лепски, менеджер отдела новостей с тощими ляжками и ненасытной вагиной. Ее предложение поужинать вместе и заняться любовью Штейн отклонил под предлогом занятости. Отдал ей правленную сводку и спровадил на рабочее место, пожелав удачи. Джоан осточертела Штейну настолько, что перед соитием ему приходилось уединяться в туалете и готовиться к сексу, так сказать, собственноручно. Не самое увлекательное занятие, однако связываться с украинками американец не решался, опасаясь СПИДа и прочих венерических напастей.