Сергей Донской - На секретной службе

– Добегалась? – спросил Бондарь, не спеша подходить к Катерине вплотную.

– Оставь меня! – Она закрыла лицо ладонями.

– Иди сюда, – велел Бондарь.

– Тебе легко говорить!.. У меня нога сломана. – Катерина нервно потеребила кулон на цепочке, вывалившийся из разреза кофточки, но прятать его обратно не стала.

– Тогда ползи.

Сказав это, Бондарь ожидал услышать в ответ что-нибудь вроде: «Сам ползай, легавый». Но Катерина издала глухой стон, бессильно опустила руки и уронила голову на грудь. В такой позе, сидя на каменном полу с раскинутыми в стороны ногами, она походила на поломанную куклу. Подходи и бери ее без опаски.

Так просто. Не слишком ли просто?

Бондарь сделал несколько шагов вперед и остановился. Смутная тревога удерживала его на месте. В руках массажистки не было оружия, ни огнестрельного, ни холодного, но от нее исходила затаенная угроза. Неужели она рассчитывает одержать победу в рукопашной схватке?

Нет, подумал Бондарь, наверное, тревога навеяна мрачным помещением, в котором он очутился. Полупрозрачные сталактиты походили на клыки подземного чудища, особенно те, на которых виднелись красновато-бурые потеки. Как будто в готовой сомкнуться пасти находишься. А тоннель, уходящий в темноту, выглядел, как черный зев.

Сделав еще один шаг вперед, Бондарь отшвырнул попавшуюся под ноги бутылку. Их валялось повсюду множество, и почти все они имели слегка непривычную форму. А еще тут были спичечные коробки, окаменевшие окурки, гильзы, бурые клочья полуистлевших бинтов.

Бондарь остановился напротив Катерины. Стена над ее опущенной головой была испещрена множеством надписей, дат и рисунков, сделанных в основном мелом и углем. Самый большой рисунок изображал человеческий череп, украшенный косой челкой и усиками. Надпись под ним гласила: «Сегодня утром под мостом поймали Гитлера с хвостом».

Незатейливый юмор солдат давно минувшей войны не настроил Бондаря на веселый лад. Перед ним находился враг, пусть обряженный в юбку, но от этого не менее коварный. Катька-Кобыла, на совести которой наверняка немало загубленных душ.

– Рассказывай, – предложил он, приведя ее в чувство затрещиной. – Сумеешь заинтриговать меня, я вытащу тебя из этой дыры. Нет – останешься подыхать здесь. Нравится тебе такая перспектива?

Губы Катерины дрогнули:

– Нет.

– Говори громче. Ты не умирающий лебедь.

– Бо… – Пошевелившаяся Катерина охнула и спрятала лицо в ладонях. – Больно…

Бондарь взглянул на ее ноги в драных колготках. Одна из них успела увеличиться в объеме чуть ли не вдвое.

– Перелом закрытый, – сказал он. – Пустяк.

Катерина прошептала в ответ что-то неразборчивое. Из ее глаз выкатились две слезинки, оставившие светлые дорожки на грязных щеках.

– Что? – спросил Бондарь, опустившись на колено.

Она ухватила его за отвороты куртки и страстно взмолилась:

– Не бросай меня здесь одну, родненький. Я все расскажу, все, что зна-а-аю. – От избытка чувств Катерина подвывала, как на похоронах.

На своих собственных похоронах, уточнил Бондарь мысленно.

– Кончай завывать, – велел он.

– Мне страшно-о-о, – невнятно причитала Катерина, теребя его куртку. – Я бою-у-усь…

– Если решила рассказать правду, то бояться тебе нечего, – поморщился Бондарь.

– Есть чего! Я тут как заживо погребенная! Не хочу-у-у!

Он не мог заставить себя оторвать пальцы Катерины, удерживающие его на месте. Ей и так изрядно досталось. Еще минуту назад он видел в ней лишь врага, с которым можно не церемониться. Теперь перед ним находилась страдающая, насмерть перепуганная женщина, так что правила игры изменились.

Никто не утверждает, что обстоятельства никогда не вынуждали Бондаря действовать с исключительной жестокостью. Но правда заключалась в том, что проявлять великодушие ему было значительно проще и приятнее.

– Успокойся, – буркнул он. – Самое страшное позади. Просто я стану задавать вопросы, а ты будешь давать на них исчерпывающие ответы.

– Нет, что ты! – встрепенулась Катерина. – Сначала вытащи меня отсюда! Иначе ты выведаешь у меня все, а потом бросишь.

– Не болтай ерунду.

– Ну, родненький, ну, пожалуйста!..

Мольбы Катерины не могли оставить Бондаря равнодушным.

– Ладно, вставай, – сказал он, запихивая «беретту» за пояс. – Обопрешься на меня, и пойдем потихоньку…

С этими словами он попытался приподняться и не смог. Схватившаяся за его куртку, Катерина повисла на нем всей тяжестью. Оказывается, она не так уж спешила покинуть пещеру.

Бондарь не задумывался, отчего это голос Катерины звучит не очень внятно. Он объяснял это слезами. В действительности же причина была иная. Когда стало ясно, что убежать не удастся, Катерина решилась на отчаянный шаг. Забившись в угол, она извлекла из воротника плаща бритвенное лезвие «Вилкинсон» и зажала его между пальцами.

Во время разговора с Бондарем, когда Катерина закрыла лицо ладонями, лезвие незаметно перекочевало в ее губы и легло на кончик влажного языка, прочно приклеившись к нему. Осталось лишь втянуть его поглубже и осторожно поместить в зазор между правой щекой и боковыми зубами.

Операция прошла без сучка без задоринки. Не зря Катерина часами разучивала этот фокус на зоне, доводя его до совершенства.

Разыгрывая из себя жертву, сдавшуюся на милость победителя, она ждала, пока утративший бдительность Бондарь склонится над ней. Он так и поступил. Держась за него, Катерина подумала, что с вытекшим глазом он будет не так галантен… Внезапная боль, шок, инстинктивное желание избавиться от острой пластины, впившейся в лицо. Пока Бондарь придет в себя, его пистолет перекочует к Катерине, а уж спустить курок она сумеет. Выбраться наверх со сломанной лодыжкой тоже будет не так уж сложно. Лишь бы выплюнуть лезвие точно в цель.

И Катерина уже была готова проделать это.

Внезапно изменившееся выражение ее глаз предупредило Бондаря об опасности. Готовясь предотвратить нападение Катерины, он стиснул кисти ее рук, по-прежнему цепляющиеся за его куртку. Это было ошибкой. Даже не пытаясь освободиться, Катерина приподнялась с земли.

Ее язык успел извлечь лезвие из-за щеки, ее губы приоткрылись, ее легкие до предела наполнились затхлым подземным воздухом. Осталось лишь согнуть стальную пластину языком и хорошенько дунуть, чтобы она, спружинив, вылетела изо рта, как пуля.

– Гадина!

Заметив проблеск стали, Бондарь молниеносно ударил ее по губам тыльной стороной ладони. Лезвие рассекло Катерине верхнее нёбо.

– Тварь!

Кулак врезался в скулу, едва не заставив Катерину проглотить бритву. Лопнувшее пополам лезвие распороло язык и засело в нем двумя острыми занозами. Затем последовал удар в челюсть снизу, окончательно раскрошивший металлическую пластину, заодно с зубами.