Чингиз Абдуллаев - Право на легенду

– Мищенко считает, что деньги аккумулируются для внебюджетных источников финансирования. Или финансирования различных мероприятий в обход утверждения Верховной рады.

– У нас же есть соответствующий комитет Верховной рады, зачем создавать специальную комиссию? Есть для этого и Министерство финансов.

– Рейтинг Мищенко все время немного падает, – сообщил Онищенко, – а ваш рейтинг так же упрямо растет. Они понимают, что к осени все может измениться и вы останетесь единственным реальным претендентом. Вот поэтому и торопятся со своими запросами.

– Я привык к честной игре, – строго проговорил Ермакович, и в этот момент секретарь доложила, что в приемной ждет Ольга Пархоменко.

– Извините меня, – попросил премьер, обращаясь к Онищенко, – я сейчас вернусь. – Ему не хотелось говорить с Пархоменко при нем. Когда он вышел из кабинета, секретарь удивленно взглянула на него. – Убитые имели отношение к бюджетным деньгам? – сразу обратился Ермакович к своему экономическому советнику.

К чести Ольги Павловны, она соображала мгновенно. Поэтому, ничего не переспрашивая, тут же ответила:

– Да.

– Каким образом? Ты же говорила, что они отвечали за наши внешнеэкономические контракты.

– Но в том числе и по бюджетным средствам. У Министерства финансов основной источник – бюджетные поступления. И кабинет министров тоже может оперировать только этими деньгами.

– Это я знаю, – сжал зубы Ермакович, – но я думал, что они осуществляли переводы по зарубежным поставкам.

– Нет, я проверяла. Опять что-нибудь случилось?

Ермакович повернулся, посмотрел на испуганную девушку-секретаря. Она понимала, что происходит нечто непонятное. Потом снова обернулся к Пархоменко. Ей можно сказать.

– Вчера в Верховную раду внесен запрос о расходовании бюджетных денег, – пояснил он. – Они считают, что правительство прячет часть денег, утаив примерно десять миллиардов.

– Какая чушь! – сразу же отреагировала Ольга Павловна. – У нас, конечно, есть резервный фонд, но… – Она замерла. Затем, изумленно глянув на премьер-министра, тревожно произнесла: – Эти убийства…

– Да, – кивнул Ермакович, – все связано. Сначала громкое преступление в Киеве, затем вдруг появляется фотография. Сегодня утром Серафимчук сообщил мне, что Хортакис приезжал к нам в Донецк и, возможно, встречался не только со мной, но и с Самедовым. Они хотят таким образом замазать все мое окружение. А вчера вечером они внесли запрос, потребовав создания парламентской комиссии. Ты понимаешь, что это значит? И тут появится эта фотография…

Пархоменко молча смотрела на него.

– Сколько времени тебе нужно, чтобы проверить всю деятельность убитых за последние два года? – поинтересовался Ермакович.

– Две недели, не меньше, – ответила Ольга Павловна.

– Четыре дня, – тоном, не терпящим возражения, отрезал премьер. – Сегодня у нас среда, значит, в конце недели полный отчет мне на стол. В понедельник утром я должен иметь всю информацию.

– Мы не успеем.

– Собери специалистов, пригласи экспертов, вызови людей из банков, в общем, делай все, что тебе нужно. Но четыре дня – максимум. И то только потому, что два дня из них выходные.

– Хорошо, – кивнула Пархоменко, – постараюсь уложиться в четыре дня. У вас все?

– Да.

Она повернулась, чтобы выйти.

– Ольга, – позвал ее премьер-министр.

Пархоменко обернулась.

– Это важно, – сказал ей Ермакович, – постарайся успеть. В понедельник я должен выступить в Верховной раде, уже имея все документы.

– Хорошо, – кивнула она, выходя из приемной.

Ермакович вернулся в свой кабинет, где уже томился ничего не понимавший Онищенко.

– Семен Андреевич, – сразу начал премьер, – постарайтесь убедить Раду перенести обсуждение этого вопроса на понедельник. Если нужно, я сам позвоню Литвинцу. Мне необходимо несколько дней, чтобы все проверить. Скажите, что вы согласны и на создание парламентской комиссии, и на проверку деятельности кабинета министров. Только дайте мне время до понедельника. Чтобы я мог подготовиться и выступить.

– Будет трудно, – предупредил Онищенко, – но мы постараемся. Я поговорю с лидерами фракций. У нас есть несколько более важных вопросов, чем этот бредовый запрос. Но мы все равно обязаны его рассмотреть.

– Обязательно, – согласился Ермакович. – Я вообще не люблю уклоняться от встречного боя. Вы же знаете мой характер.

– Знаю, – улыбнулся Онищенко, – поэтому люди вам и верят.

В этот день Петр Петрович приехал на работу, как обычно, к трем часам дня. Ресторан открывался в полдень, но в это время гостей почти не бывало, а те, кто успевал забежать, ограничивались порционным борщом, оставшимся со вчерашнего дня, легкими закусками или чашечкой кофе. Настоящие гости появлялись в «Шинке» после семи – постоянные клиенты, приехавшие в Киев иностранцы и собственные «звезды», решившие загулять. Наливайко был опытным специалистом и знал, когда именно ему следует появляться на кухне. Тем более что, кроме него, там постоянно дежурили несколько поваров, готовых выполнить любую прихоть даже случайно забежавшего в ресторан клиента.

При входе Петр Петрович обратил внимание на испуганное лицо швейцара, обычно вальяжного и невозмутимого.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Из милиции приехали, – пояснил швейцар. – Опять всех трясут. Уже в третий раз за последнюю неделю. Только эти нервные очень. Чего-то ищут.

Наливайко пожал плечами и прошел дальше. Он услышал шум и крики, доносившиеся с кухни, и поспешил туда. Любой непорядок на кухне – это всегда персональная вина шеф-повара. Но стоявший у дверей высокий мужчина не пустил туда Петра Петровича.

– Не положено. Идет обыск.

– Я шеф-повар, – гордо заявил Наливайко, – и это моя кухня.

– Да хоть сам президент, – лениво отозвался незнакомец, – сказали никого не пускать.

Петр Петрович обиделся. Конечно, он не президент, но на кухне человек самый главный. Но спорить с этим охламоном не стал, решив, что нужно найти директора и высказать ему все, что он думает. Наливайко рассерженно повернулся и увидел бежащего по коридору Овчаренко.

– Меня не пускают на кухню, – с гордым видом испанского кабальеро пожаловался ему Петр Петрович. – Я снимаю с себя всякую ответственность за сегодняшний обед. Посетители останутся недовольными. Такого не бывает, чтобы шеф-повара не пускали на его кухню.

– Погодите, – замахал руками трусливый Овчаренко, – они работают у нас с самого утра. Приехали целой бригадой, человек восемь. И проверяют все помещения. Ищут какие-то документы. Даже меня из кабинета выгоняли.

– И вы это терпите? – загремел Наливайко. – Так нельзя обращаться с профессионалами. Я сегодня же напишу заявление и уйду от вас. Меня уже приглашали в другие рестораны. Специалист с моей квалификацией быстро найдет себе работу.