Чингиз Абдуллаев - Связной из Багдада

– Он… он сейчас болеет… – выдохнул Адабашев. – Его нельзя трогать. У него был инфаркт. Его нельзя нервировать…

– Мы не будем его нервировать. Назовите его имя. Кто это?

– Мой учитель… – Адабашев закрыл глаза, и Дронго с ужасом подумал, что сейчас он потеряет сознание и они никогда не узнают имени, которое может их привести к раскрытию преступления. Даже Решетилов, должно быть, испугавшись того же, поднялся с места.

– Говорите! – Дронго протянул руку, чтобы дотронуться до Адабашева, и стыдливо отдернул ее. Он боялся трогать этого человека. И не заметил, что перешел на крик.

– Это мой учитель… Сургутский Николай Федорович… профессор Сургутский… только его нельзя сейчас беспокоить. Я ему звонил, хотел с ним встретиться… Мы с ним один раз разговаривали, и я ему сообщил про лабораторию… Сказал… А потом мы должны были встретиться еще раз. Но он попал в больницу. Думаю, что это я виноват… это я довел старика…

– Не нужно так переживать. – Дронго отыскал глазами кнопку вызова медицинской сестры и нажал на нее. Когда вбежала медицинская сестра, он показал на больного. – Кажется, ему совсем плохо. Сделайте ему укол.

– Уходите, – замахала на них пожилая женщина. – Уходите отсюда. Довели человека…

Дронго и Решетилов вышли из палаты. За дверью их ожидал Набиуллин. Увидев генерала, он вытянулся перед ним.

– Капитан Набиуллин, – отчеканил Решетилов, – возвращайтесь в управление и доложите, что я отстранил вас от этого дела. Вы не умеете разговаривать с людьми. Все ясно?

– Так точно. Но я…

– Выполнять! – Решетилов повернулся к нему спиной. – Здорово, – обратился он к Дронго. – Все выяснили так быстро и четко. Хорошо, что вы вспомнили о семье его сестры. Это на него подействовало сильнее всего.

Дронго тяжело вздохнул. Каждый такой разговор отнимает много сил. Было ясно, что несчастный преподаватель, решивший самостоятельно провести расследование, обречен. И Шерлока Холмса из него явно не получилось. Дронго посмотрел в конец коридора и увидел знакомую фигуру Пьеро. Тот так спокойно сидел на подоконнике, словно давно привык ожидать своего напарника в этой больнице. Дронго подошел к нему.

– Зачем вы сюда приехали? – удивленно спросил он. – Мы никуда не сбежим. Отсюда заедем в другую больницу, а потом в ФСБ.

– У меня есть приказ моего руководства быть постоянно с вами, – улыбнулся Пьеро. – И в счастье, и в горе, как раньше говорили при венчании, богатым и бедным, на земле и на воде мы должны быть вместе…

– Боитесь, что я могу узнать какие-то ваши тайны? – разозлился Дронго.

Пьеро скучающе посмотрел на него.

– Я ничего не боюсь, – спокойным голосом ответил он, – мне приказали, и я буду с вами.

– Что вы себе позволяете? – спросил Решетилов, подходя ближе. Пьеро соскочил с подоконника, вытянулся перед генералом. – Возвращайтесь в управление.

– Нет, Юрий Васильевич, – улыбнулся Пьеро, – я должен быть рядом с экспертом. Такая у меня задача от моего руководства.

– Вы разве не из нашего ведомства?

– Из Ясенева, – пояснил Пьеро.

– Ясно. – Генерал нахмурился. – Поедете с нами, – приказал он. – У нас в машине есть свободное место. – Затем повернулся к Дронго: – Надеюсь, он не будет вам надоедать.

– У нас еще один больной, – напомнил Дронго. – Нужно найти этого Сургутского. И немедленно. Если он тоже в больнице, значит, мы должны отправиться к нему. И как можно быстрее.

– Сейчас найдем, – пообещал генерал, вытаскивая мобильный телефон.

По дороге в другую больницу Дронго подумал, что Решетилов имеет ряд положительных качеств, которые явно помогли ему в продвижении по службе. Дисциплинирован, настойчив, энергичен. Вцепившись в проблему, не успокаивается, пока не получает конкретного результата. Несколько хамский характер – это результат его воспитания, но, очевидно, он проявил себя ценным работником, умеющим решать проблемы, стоящие перед их ведомством.

На этот раз они направлялись в знаменитую больницу на улице Грановского, где раньше лечили исключительно высокопоставленных государственных служащих и членов Политбюро. Находилась она рядом с домом, в котором тоже жили многие выдающиеся люди, в том числе прославленные маршалы. А сейчас, по полученным сведениям, именно туда госпитализировали семидесятилетнего профессора Сургутского.

В центре они попали в автомобильную пробку. Решетилов поминутно доставал мобильный телефон, связываясь со своими сотрудниками.

– Скоро по Москве ездить будет совсем невозможно, – раздраженно жаловался он им, – повсюду эти дурацкие пробки. Вадим, включи мигалку, – обратился генерал к водителю, – может, с ее помощью сумеем быстро проскочить.

– Нет, Юрий Васильевич, – виновато ответил тот, – я уже пытался. Тут все забито. Пока впереди машины не пройдут, нам отсюда не выехать. Извините…

Решетилов в очередной раз достал телефон, набрав номер, сразу спросил, явно продолжая предыдущий разговор:

– У него есть семья?

– Есть, – сообщил ему собеседник. – Сын Аркадий Николаевич Сургутский, сорок три года, кандидат наук. Работал в системе Внешторга за рубежом. В настоящее время работает в представительстве шведской компании «ИКЕА». Несколько дней назад был в Стокгольме. Разведен. От первого брака у него восьмилетний сын. Во втором браке детей нет. У самого профессора Сургутского супруга умерла четыре года назад. Долго и тяжело болела. В настоящее время он проживает в их квартире на улице Тимура Фрунзе вдвоем с дочерью.

Генерал коротко пересказал это сообщение Дронго и продолжил телефонный разговор:

– Понятно… Сургутский – специалист по ядерным проблемам? Он был засекречен?

– Не был. Он занимается химической физикой. Очень известный специалист. Его труды печатались в Америке, Англии, Швейцарии. Преподает. Мы все проверили. Он действительно был учителем Адабашева.

– Распечатка его телефонных разговоров уже есть?

– Сейчас должны подвезти. Все разговоры за последние три месяца. И с домашнего телефона, и с двух мобильных – его и дочери. Нет сомнений, они знакомы с Адабашевым.

– Сургутский бывал в Пакистане? – поинтересовался Решетилов.

– Никогда не был. Последний раз был на конгрессе в Лозанне два года назад. До этого – на научных форумах и симпозиумах в Монреале и Хьюстоне. Сейчас мы проверяем, был ли там в это время Ахмед Парвиз.

– Быстрее проверяйте, – потребовал генерал, – что еще?

– Мы уже начали операцию по внедрению в их квартиру. Через пятнадцать минут дочь Сургутского вызовут к отцу в больницу, и мы туда войдем. Установим микрофоны, проведем предварительный обыск.

– Совсем не обязательно, что он непорядочный человек, – вставил Дронго. – Может, его попросил об услуге коллега, он и позвонил своему ученику…