Чингиз Абдуллаев - Один раз в миллениум

— Прокуратура возбудила уголовное дело?

— Да. И меня уже допросили. Вот поэтому я и пришел к вам. Абсолютно дикий случай, о котором даже страшно рассказывать. Тем не менее, знающие люди посоветовали мне обратиться именно к вам. Они считают, что вы лучший эксперт в городе, лучший специалист по подобным запутанным делам.

Дронго молчал несколько минут. Он обдумывал ситуацию. Затем спросил:

— В доме ничего не пропало?

— Ничего. В квартире было пять тысяч долларов, и они остались лежать на месте. Ничего не пропало. Кроме того, дверь была заперта изнутри, а на седьмой этаж не так-то легко попасть. На балконах у меня жалюзи. Я их всегда держу закрытыми.

— Погибшая давно работала у вас?

— Полтора года. Очень исполнительная и тихая женщина. У нее осталась внучка, которую она воспитывала. Мать уехала куда-то в Югославию, а отец ребенка давно их бросил. Как вспомню, так мороз по коже. Я уже поручил своему секретарю присмотреть за ребенком. Девочке тринадцать лет, и у нее никого нет. Ее привезли к нам в офис и пока поселили в моей комнате отдыха. У нас круглосуточная охрана, и с девочкой ничего не может случиться. Конечно, я возьму на себя организацию похорон, но тело мне пока не выдали.

Он вздохнул и снова взял бутылку. Потом невесело усмехнулся:

— Под такой рассказ лучше глушить водку, чем этот коньяк. Он только усиливает напряжение. У вас можно курить? — спросил он.

— Вообще-то нет, — ответил Дронго, — но иногда, в виде исключения, я разрешаю это своим гостям. Сейчас принесу пепельницу.

Он поднялся и вышел на кухню. Вернувшись обратно, он поставил на стол пепельницу и большую бутылку водки.

— У меня есть водка, — предложил Дронго, — кажется «Абсолют». Держу для своих гостей. Это водка с перцем.

— Спасибо, — улыбнулся Халупович, — я же сказал, что почти не пью. Обойдусь коньяком, — он достал сигару с уже обрезанным концом и щелкнул зажигалкой. Комната наполнилась ароматом дорогой сигары. Халупович налил себе коньяка и макнул сигару в рюмку.

— Вот такая у меня невероятная история, — наконец произнес он. — Но самое интересное, что буквально перед выездом в аэропорт мне кто-то позвонил. Какая-то женщина. На мой мобильный телефон. И сказала, что мне угрожает опасность. Представляете? Получается, что эта незнакомка знала о готовящемся покушении.

— Вы сообщили об этом следователю?

— Да. Они проверили этот звонок. Звонили из телефона-автомата. Откуда-то с Кузнецкого моста.

Дронго мрачно кивнул и спросил:

— Этих женщин, которых вы пригласили, вы давно не видели или поддерживали с ними какие-то связи?

— Конечно, нет. Одну из них я не видел лет двадцать. Вторую — пятнадцать… Они очень изменились. Мой друг Эльмар, осетин, он сейчас работает в Вашингтоне, в нашем посольстве, как-то сказал мне, что не нужно встречаться с женщинами, которых ты знал раньше. Это приводит к невероятному разочарованию.

— Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы, — прокомментировал Дронго. — Ваш друг дал вам неплохой совет, почему же вы его не послушались?

— Не знаю. Я же говорю, что стал сентиментальным. Решил, что нужно собрать в Москве женщин, о которых хранил приятные воспоминания. Вот и вызвал в Москву этих трех. Одной из них мне даже пришлось помогать с получением визы.

— Давайте по порядку. Вы нашли трех женщин, с которыми когда-то были близки. Вы не видели их много лет, не знаете, что с ними было и как они теперь живут.

— Кое-что знаю, если сумел их найти.

— Тогда расскажите мне, что именно знаете. Вы хотите, чтобы я вам помог, но я не могу давать вам заочные советы, пока не пойму, что именно произошло.

— Понимаю. Извините, что отнимаю у вас время. Мы могли бы договориться об оплате ваших услуг.

— Об этом мы договоримся, — улыбнулся Дронго, — пока мне просто интересно с вами разговаривать. Я должен понять, что именно у вас произошло. Итак, в вашем доме побывали три женщины. Начнем по порядку. Когда пришла первая?

— В три часа дня. Я специально ушел с работы пораньше, и ее привез мой водитель. Она остановилась в отеле «Националь».

— Вы оплачивали их проживание в Москве?

— Конечно. Заказал им номера в разных отелях. Элга живет в «Национале».

— Как вы сказали?

— Элга Арнольдовна Руммо. Она приехала из Эстонии. Мне пришлось послать туда приглашение, чтобы ей оформили визу. Представляете, как все это странно. Она живет в Таллинне, в том самом доме, в котором жила двадцать два года назад, когда мы впервые познакомились, — Халупович дымил сигарой, глубоко затягиваясь.

— Расскажите подробнее.

— Конечно. Меня отправили тогда в командировку в Эстонию. Как раз перед Олимпиадой, в семьдесят девятом году. Для нас Прибалтика была тогда настоящей заграницей. Я ведь не мог ездить за рубеж, так как работал в «почтовом ящике», откуда не пускали даже в Болгарию. В Таллинне я пробыл почти месяц, здесь и познакомился с Элгой. Она была тогда стройной, всегда улыбающейся смешливой блондинкой. С ней было так забавно.

— Она была замужем?

— Да. Но тогда прибалты считались в этом отношении более «продвинутыми», чем все остальные. На такую деталь мы не обращали внимания. У нее уже взрослый сын, двое внуков. Представляете? А она ведь старше меня только на полтора года. Правда, она очень изменилась. Ведь прошло столько лет. Но она с удовольствием приехала в Москву, кажется, даже не удивившись моему вызову.

— Вы встретились с ней в три часа дня?

— Да. Посидели немного, поговорили. Я пообещал ей позвонить. Она говорит по-русски с очень сильным прибалтийским акцентом.

— Потом она уехала в отель?

— Конечно. Мы отвезли ее в отель, и я заехал за второй женщиной. Она жила недалеко, в «Метрополе».

Приехала из Екатеринбурга. Чудо, что мне удалось ее найти. Она поменяла адрес, переехала жить в другой район. Пришлось посылать туда помощника, чтобы он ее разыскал. Через столько лет. Я тогда работал в Екатеринбурге, вернее не совсем в городе, наш «почтовый ящик» находился в пригороде. Иногда мы выбирались в центр. Тогда любой вокзальный ресторан был для нас идеальным местом отдыха. Вы же помните наглых швейцаров, которые не пускали посетителей. Поразительное было время. Во всем мире людей зазывают в рестораны, а у нас, наоборот, не пускали. Но я немного отвлекся. Мы тогда познакомились с Фаризой. Она жила с родителями, училась в институте. Мы встречались месяца три, а потом расстались. Как-то глупо расстались, просто перестали звонить друг другу, обиделись, как дети. Честно говоря, я даже думал на ней жениться. Но не получилось. Тогда мне было двадцать шесть. А ей двадцать. Через полгода меня перевели на другой объект. Но я еще несколько раз звонил ей, мы просто оставались друзьями. Интересно, что она почти не изменилась за столько лет. Девятнадцать лет прошло.