Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов

Голубые сверкающие лезвия прожекторов полосовали небо. Застучали зенитки. Где-то на горизонте вспыхнуло красное зарево.

“Сбросили бомбы”, — понял Петро. Он впервые наблюдал налет авиации на вражеский город. Там, в темном небе, — свои! Это они бомбят звериное логово. Его охватила радость, захотелось выбежать на середину улицы, закричать, чтобы люди в темном небе услышали его и скинули часть своего смертоносного груза на завод, корпуса которого высятся неподалеку.

Казалось, люди на небе услышали его безмолвный призыв. Сверху донесся рокот моторов, и по небу забегали лучи прожекторов. Да, самолеты уже здесь! Петро вскочил с тумбы и устремил взор вверх. Ждал. Где-то поблизости раздался взрыв, и упругая волна воздуха прижала Петра к ограде. Новый яркий взрыв совсем близко, и Петро понял, что бомбят кварталы около Дориного дома. Бросился бежать назад: хотелось убедиться, что люди, которые отнеслись к нему с такой симпатией, избежали опасности. Бежал долго, пока не понял, наконец, что потерял ориентир. Остановился и огляделся. Справа дымились корпуса завода, впереди догорали какие-то дома. Вдруг заметил знакомую вывеску пивной. Да ведь это та самая пивная, мимо которой он всегда проходил, приближаясь к дому Доры. Где же дом? Неужели?!. Не хотелось верить своим глазам, но этот изуродованный бетон — все, что осталось от дома… Горит яблоня, под которой он только что сидел с Мором. Но где же сама Дора?.. Где Лотта?.. Вокруг дома суетятся какие-то люди, подъехала пожарная машина.

— Не мешайте! — грубо оттолкнул его пожарник, разматывая шланг.

А Лотты нет. И уже никогда не будет?.. Зная и не веря в это, он бросился к пылающим руинам. Его не пустили. Может быть, она успела уехать домой?

Отбой тревоги. Сел в трамвай, который долго петлял по затемненным улицам. Тихо открыл дверь, на цыпочках поднялся по лестнице и, не включая света, вошел в комнату Лотты. Хозяйки не было. Возможно, Лотту задержала воздушная тревога, как и его. Петро подошел к окну — увидит, узнает ее еще издали…

Из-за угла выскочила машина. Лотта? Нет, какие-то черные фигуры бегом бросились к дому, забарабанили в дверь: “Откройте! Полиция!”

Он понял: это за ним… Перебежал в свою комнату, доставая на ходу пистолет. Осторожно открыл окно и увидел за оградой еще одну машину.

Значит, все…

Сейчас они будут здесь — уже хлопает дверь, ведущая на вто­рой этаж. Снова выглянул в окно и вдруг вспомнил про нишу в сте­не, которая казалась ему раньше столь нелепой. Почти не раз­мыш­ляя, действуя совершенно автоматически, ступил на узкий кар­низ, тихонько прикрыл за собой окно и стал передвигаться по на­правлению к нише. Как он не сорвался?.. Вот, наконец, ниша! При­жался спиной к холодному кирпичу и замер.

В комнате включили свет. Кто-то резко распахнул окно, бро­сил в темноту:

— Никто здесь не появлялся?

— Все спокойно, — ответили за оградой.

— Должно быть, он остался там, — услышал Петро зна­ко­мый бас Амрена.

Мор был прав: Петро недооценивал своего противника… Яс­но, что оберштурмбаннфюрер что-то заподозрил и сообщил о нем в гестапо. Оттуда запросили из Кракова личное дело Шпехта, а когда выяснилось, что такого дела в природе не существует, — все стало ясно. Амрену, вероятно, велели продолжать играть с ним в прятки. Никуда он, конечно, не ездил — просто выжидал, пока вы­яснят личность Шпехта. Да, Петро совершенно случайно из­бе­жал сегодня ловушки. Должно быть, они не хотели арестовывать его в доме группенфюрера — Лауэр никогда бы не простил это­го…

Амрен подошел к окну, высунулся — Петро увидел его лы­се­ющую голову.

— Здесь все пути отрезаны, — сказал. — Выходит, погиб вместе с теми.

— Это еще не выяснено, — возразили ему.

— Но ведь Шпехт ничего не подозревал. Мы условились встретиться в девять возле ресторана, и если бы не тревога…

— Это только предположение, оберштурмбаннфюрер! — перебил тот же голос. — А мы верим лишь фактам.

В комнате передвигали мебель — должно быть, делали обыск. Прошло четверть часа. Стукнули дверью, и кто-то громко стал докладывать:

— Жильцы дома видели, как утром этот Шпехт и фрау Геллерт выходили на улицу. Все категорически утверждают, что ни он, ни она не возвращались.

— Хорошо, Хенш. Вы вместе с шарфюрером Крльбом останетесь здесь. Шпехт может еще прийти. Понятно?..

Хенш недовольно проворчал что-то в ответ. Снова стукнули двери, и через несколько минут Герман увидел, как машина, не включая фар, отъехала от дома.

В комнате погасили свет. Послышался голос шарфюрера Кольба:

— Надо было хватать его днем. Может быть, что-нибудь и вытянули бы из него. Но ему повезло: раз — и все кончено…

— Я тоже думаю, что его разнесло этой бомбой. Подумать только, почти прямое попадание!

— Как вы думаете, унтерштурмфюрер. Амрен выпутается из этой истории?

— В общем-то он оказался на высоте. Но на этой должности ему, видимо, не удержаться — обязан был обратить внимание на Шпехта еще в Бреслау.

Помолчали.

— Закрой окно, Кольб, — приказал один из говоривших, — хо­лод­но.

Его собеседник еще раз внимательно осмотрел двор и после это­го выполнил приказ.

У Петра отлегло от сердца. Ведь стоило фашисту повернуть го­ло­ву направо — и все… Шевельнулся, переступая с ноги на ногу. Что же предпринять? Не прошло и часа, а он уже с трудом стоит. Долго гак не удержишься. Попытаться спрыгнуть? Рискованно — высоко, да и мо­гут услышать те…

Протянул руку вправо — водосточная труба. Как будто дер­жит­ся хорошо, но как спуститься по ней без шума? Вот если бы про­гро­хо­тала мимо грузовая машина, тогда, пожалуй, можно было бы рискнуть. Стоял, чувствуя, как постепенно холод сковывает все тело. Чтобы хоть сколько-нибудь согреться, переступал с ноги на ногу.

К счастью, вблизи загудел мотор грузовика. Петро схватился за во­досточную трубу и повис на ней непослушным, отяжелевшим телом. Тру­ба выдержала. Не чувствуя окоченевших пальцев, он осторожно спус­тился на землю, согнувшись, проскользнул под окнами первого эта­жа и перелез через ограду. На улице никого. Держась в тени, по­до­брался к углу, свернул и бросился бежать, но потом силой воли за­ста­вил себя перейти на нормальный шаг. Да и чего он боится: ведь Герман Шпехт погиб от фугасной бомбы…

Достал из потайного кармана документы Карла Кремера, а бумаги Шпехта разорвал на мелкие кусочки и спустил в канализацию. Нет ни Шпехта, ни Лотты, ни ее некрасивой подруги, ни Мора…

Две недели Богдана не вызывали к следователю, и юноша немного пришел в себя. Хотя кормили очень плохо, он чувствовал, как постепенно возвращаются к нему силы.