Чингиз Абдуллаев - Симфония тьмы

Что произошло между ними, не узнал никто. Но Алвес был найден мертвым. И не просто мертвым. Ему отрезали нос, уши, губы, половые органы. Даже повидавшие все в этой жизни обитатели тюрьмы в Белу-Оризонти ужаснулись подобной жестокости. Многие знали, как убивать человека и как он должен умирать. И многие осознали, что все эти увечья Алвесу были причинены не после, а до смерти, которая как спасение пришла наконец к этой заблудшей душе. С тех пор к Шварцману не приставал никто. Его признали раз и навсегда. Жестокость, которую он преднамеренно продемонстрировал, потрясла всех заключенных.

Но во сне ему снился Дронго. Он по-прежнему сжимал в руках винтовку и по-прежнему мечтал найти человека, когда-то сумевшего его превзойти. И хотя в этой тюрьме он был всесилен, бежать отсюда было невозможно. Расположенная на высоком плато, тюрьма была идеальным местом для содержания заключенных. Отсюда никто и никогда не убегал. Отсюда выходили либо мертвые, либо отсидевшие свой срок. Но последних почти не было.

Он помнил день, когда в тюрьме появился Роджер. Гость был уверенный в себе, красивый, пахнущий дорогими французскими духами, запах которых напомнил Шварцману о Европе. О любимых городах, о женщинах, о ресторанах. Казалось, все это осталось в другой жизни. До той жизни было еще много лет. И поэтому, когда Роджер предложил ему побег, он, не раздумывая, согласился.

Роджер потребовал не слишком большую плату. Всего лишь убийство какого-то музыканта. Ястреб вначале даже не поверил: цена не могла быть такой низкой. Это было невероятно, невозможно. Но именно убийством музыканта Роджер просил расплатиться за освобождение. Шварцман сразу дал согласие. Тогда впервые прозвучало имя Осинского.

Побег готовился долго и тщательно. Из самой тюрьмы убежать было невозможно, поэтому за огромную взятку чиновник, курирующий эти заведения, согласился на перевод Шварцмана в другую тюрьму. По дороге его сопровождали шесть охранников. Но на этот раз все было продумано до мелочей.

Начальник тюрьмы, в которую его переводили, был подкуплен. Еще большую взятку он получил за разрешение свидания Шварцмана с его супругой. Роль супруги блестяще исполнил… Антонио. И после свидания из тюрьмы вышел загримированный под женщину Шварцман. Антонио остался вместо него в камере. Охрана к тому времени сменилась, а дежуривший офицер знал, что нужно выпустить жену и оставить самого заключенного в тюрьме. Через день Шварцмана уже не было в Бразилии.

Но самый лучший подарок в своей жизни он получил на Ямайке, где снова встретился с Роджером. Тот подробно рассказал ему о самом композиторе, отправляющемся в Европу, и о его телохранителях. На прощание Роджер, улыбаясь, заметил, что у Осинского должен скоро появиться новый консультант по безопасности, который является одним из лучших аналитиков мира. И как бы невзначай добавил, что они уже встречались.

Шварцман насторожился. Встреча со старыми знакомыми бывает особенно «приятна», когда знаешь, как и против кого нужно действовать. Но когда Роджер произнес имя Дронго, Шварцман не мог сдержать своей радости. Это была его мечта. Это была награда за восемь лет ада. Роджер не мог понять, почему он так обрадовался. А Ястреб уже предвкушал свою новую схватку с Дронго.

На этот раз он будет готов гораздо лучше. Теперь он знает, с кем именно ему придется встретиться. Он не собирается убивать Дронго просто так. Все мучения, коим был подвергнут Алвес в тюрьме, окажутся детской забавой по сравнению с великолепием адского набора, который он готов предложить своему «крестнику», отправившему его в бразильскую тюрьму. Он летел в Париж, счастливый и умиротворенный. Казалось, сам дьявол решил послать ему такую награду за все испытания в земном аду. Теперь его даже не волновал сам Джордж Осинский. Образ Дронго заслонял собой все. Они снова встретятся и сойдутся в последней схватке. И тогда Ястреб наконец получит свою награду – голову Дронго.

Он любил жить в знаменитых отелях мира. В них зримо ощущалась та концентрация истории, географии и культуры, которая делала эти отели не просто местом проживания, а своеобразным символом городов.

Дронго жил в «Сен-Френсисе», расположенном в самом центре самого красивого города Америки – Сан-Франциско. На другом побережье Америки, в Нью-Йорке, он сумел побывать в самых известных отелях: респектабельном «Уолдорф Астория», роскошном «Плазе», суперсовременном «Сен-Редженсе» и, наконец, в отеле, ставшем символом Манхэттена, расположенном на Таймс-сквер, «Мэрриот Маркизе». В Лондоне он останавливался в изысканном «Кларидже», жил в роскошном «Хилтон Парк-лейн».

В Пекине останавливался в причудливом «Паласе», так своеобразно сочетающем национальную символику с роскошью современной архитектуры. На другом конце света – в Буэнос-Айресе жил в изящном «Алвар Паласе», напоминающем космическое зеркало. Он жил в лучших отелях Венеции и Милана, Мадрида и Мюнхена, Сиднея и Рио-де-Жанейро.

Он хорошо знал многие великолепные отели и в самом Париже. Но даже среди них, среди всех гостиниц мира, где он когда-либо жил и останавливался, парижский отель «Ритц» занимал особое место. И даже не тем невероятным, элегантным стилем, которым славился. Это был особый отель, со своими историческими традициями, ставший визитной карточкой великолепного города. Здесь бережно сохраняли традиции Сезара Ритца, основавшего отель.

Здесь останавливались самые известные, самые великие деятели культуры двадцатого века. Навсегда сохранились в отеле личные апартаменты несравненной Коко Шанель. Это был тот самый отель, который так полюбился Хемингуэю, и именно здесь родилась знаменитая фраза о празднике, который всегда с тобой. Когда Хемингуэй одним из первых вошел в освобожденный от нацистов город, он первым делом приехал в этот отель.

И теперь Дронго, переехавший в «Ритц», с восхищением и удивлением осматривал свой номер. Массивный бронзовый ключ вставлялся не в дверь, а в стену, куда был вмонтирован замок, открывающий эту дверь. Небольшой коридор, закрывающийся с обеих сторон, вел в саму комнату.

И хотя он жил в обычном одноместном номере, номер этот, пожалуй, нельзя было отнести к разряду таких же обычных. Войдя, он насчитал восемь светильников, расположенных по периметру большой комнаты. При этом основной светильник – люстра, висевшая в центре, имела характерный выключатель, позволяющий регулировать силу света.

На мраморном камине стояли изящные бронзовые часы, выполненные в стиле ампир. С левой стороны от входа, за большими зеркалами, находились глубокие платяные шкафы с внутренним светом, включавшимся автоматически при открывании дверей. На столике, у окна, лежали рекламные буклеты. По вечерам предупредительные горничные обязательно приносили специальную карточку для гостей с информацией о погоде на завтрашний день. Повсюду висели картины. Над кроватью находился гобелен.