Чингиз Абдуллаев - Агент из Кандагара

Они вышли из машины. Рядом никого не было. Очевидно, за ними следили с помощью видеокамер. Мартина первой вошла в дом. Он вошел следом. Человек, который встретил их в первой комнате, был явно не турок. У него была типично скандинавская внешность. На вид ему было лет сорок. Он вежливо поздоровался по-турецки и пригласил их в комнату. Мартина и ее спутник вошли. Физули нахмурился. В комнате было несколько старых шкафов, на полу – потертые ковры-паласы. И очень старый кальян, пылившийся в углу. Но он старался не выдавать своего удивления, заметив небольшую камеру в углу, очевидно, фиксирующую его поведение. Мартина усмехнулась и подошла к одному из шкафов, щелкнула спрятанным внутри выключателем. Послышалось какое-то своебразное гудение. Шкаф отодвинулся в сторону, открывая отверстие в стене и лестницу, ведущую вниз.

– Конспираторы, – недовольно подумал Физули, но, ничего не спросив, шагнул следом за Мартиной вниз. Он обратил внимание на шов на ее пиджаке под мышкой. Странно, пиджак ей немного узковат, подумал Физули. Лестница вела круто вниз. Он обратил внимание на установленные повсюду сигнальные системы. Очевидно, если на лестнице появился бы кто-то чужой, то сработала бы сигнализация, лестница ушла бы вниз, а стальная пластина закрыла входное отверствие. Они спустились и пошли по коридору. Прошли в небольшую комнату, заставленную приборами и аппаратурой. И увидели шагнувшего к ним Джонатана Фоксмана.

– Добрый вечер, господин Физули, – радостно взмахнул руками Фоксман.

– Здравствуйте, – кивнул он, протягивая руку.

– Я рад, что могу приветствовать вас в Стамбуле, – сказал Фоксман, показывая на стул, куда мог присесть его гость. Сам он сел на другой стул. Мартина деликатно вышла из комнаты.

– Спасибо.

– Вы все сделали правильно, – кивнул Фоксман, – должен сказать, что сейчас вас уже ищут. Надеюсь, что это вас не очень смущает?

– Немного. У меня там остались сестра и мать. Но я их предупредил, что меня долго не будет. И чтобы они не верили никаким слухам.

– Напрасно. Вы же профессионал, должны понимать, что такие вещи никому нельзя сообщать.

– А вы должны понимать, что моя мать потеряла своего внука и невестку. И ей совсем не обязательно терять еще и сына, – ровным голосом заметил Физули.

– Да, понятно. Кажется, здесь мы немного недоработали, – признался Фоксман, нахмурившись, – но в любом случае вас теперь начали искать. Что мы и предполагали.

– Наверно. Я сделал все, как вы мне предложили.

– Да-да, конечно, – Фоксман озабоченно кивнул. – Давайте сразу перейдем к делу, – предложил он, – у нас действительно есть ваши данные о прохождении тестов в Германаии, когда вы там стажировались.

– Это я уже понял, – кивнул Физули.

– Вам нужно будет пройти полное мелицинское обследование у наших специалистов, – сказал Фоксман.

– Хорошо.

– У нас есть ваши последние энцефалограммы и компьютерная томограмма, – продолжал Фоксман, – и копия вашей медицинской карточки. Но нам хотелось бы еще раз проверить ваше физическое состояние.

– Откуда у вас эти копии? – нахмурился Физули. – Они хранились в нашей ведомственной поликлинике. Неужели вы так серьезно готовились ко встрече со мной? Я вам так необходим?

– Конечно, готовились. Если я покажу вам вашу служебную характеристику, вы не будете спрашивать меня, откуда к нам попал этот документ, учитывая, что он хранится в сейфе Управления кадров вашего министерства. Хотя нужно сказать, что достать характеристику на пенсионера, списанного по инвалидности, гораздо легче, чем на действующего офицера, – усмехнулся Фоксман.

– Судя по тому, как вы готовились, речь идет об очень серьезной операции, – сказал Физули. – Я могу узнать цель и задачи этой операции? Или вы пока будете меня проверять?

– Сначала будем проверять, – вздохнул Фоксман, – но на это уйдет не больше двух или трех дней. Я имею в виду ваше физическое состояние. Судя по всему, у вас была тяжелая травма головы, которая могла неблагоприятно сказаться на ваших способностях.

– Я считаю, что восстановился полностью, но это действительно можно проверить.

– Обязательно. Мы все сделаем. У нас есть необходимые специалисты. А пока я должен вам сообщить, что эти дни вы проведете здесь. Надеюсь, вы не станете возражать.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда зачем вы спрашиваете?

– Мне была интересна ваша реакция. Для связи с вами сюда будет приезжать Мартина. Она хорошо говорит по-русски и знает турецкий язык. Если вам что-то понадобится, можете обращаться к ней.

– В гостинице меня не будут искать?

– Теперь я вижу, что вы полностью восстановились, если помните о таких мелочах. Мы сообщим в отель, что вы уже выписались. Ваши вещи привезут сюда сегодня вечером.

– Я все понял. Когда вы начнете свою проверку?

– Мы начали ее уже три месяца назад, – улыбнулся Фоксман, вставая со стула. – В соседней комнате есть кровать, телевизор и небольшой туалет. Ванны нет, но душ вполне сносный.

– Ясно.

– Через пятнадцать минут вы поедете в американский госпиталь, где проведут полное обследование. Желаю вам всего хорошего. Увидимся через три дня. До свидания. – Фоксман поднялся и вышел из комнаты.

Почти сразу вошла Мартина, словно она стояла за дверью и ждала условного сигнала. Физули мрачно взглянул на нее.

– Мы уже едем? – спросил он.

– Нужно немного подождать, – пожала она плечами.

– Фоксман должен уехать, – понял он.

– Да, – кивнула Мартина, – это все, что вы хотите узнать? Опять будете молчать? Между прочим, я ваш связной, хотя бы на эти три дня.

– Мне уже сообщили.

– Вы говорите это таким убитым голосом, словно вас насильственно приговорили к общению со мной.

– Мне об этом сказал господин Фоксман несколько минут назад.

Он снова замолчал. Она взглянула на часы и покачала головой. Похоже, из него вообще невозможно выдавить лишнее слово. Прошло несколько минут. Она прошла и села на стул, на котором сидел Фоксман.

– Мы поедем в американский госпиталь, – сообщила Мартина.

– Я об этом тоже знаю.

– Похоже, что вы просто не хотите со мной разговаривать, – вспыхнула Мартина.

– Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем нужно молчать. Я вообще не понимаю, зачем меня так долго искали, так сложно готовились и теперь еще проверяют. Или я должен поверить, что мистер Фоксман озабочен состоянием моего здоровья и вызвал меня сюда, чтобы уточнить, как именно я себя чувствую?

– Нет.

– Тогда почему вы так нервничаете? Я ведь понимаю, что пока будет идти проверка, мне все равно не скажут, зачем меня разыскали и что именно я должен делать. В такой ситуации мне лучше молчать.

– Лучше разговаривать. Это тоже часть вашей проверки. Я обязана вам об этом сообщить. Ваше поведение будут анализировать психологи и психиатры.