Чингиз Абдуллаев - Тайна венской ночи

– Мы всегда восхищались нашей уважаемой супругой посла, – сразу поднялся следом за Галимовым Иосиф Александрович. Ему тоже нужно было высказаться – ведь, в отличие от своего босса, он не был родственником «Главной дочери».

– Мы знаем, как много вы сделали на посту заместителя министра культуры, – продолжал Яцунский. Его речь длилась около четырех минут и изобиловала эпитетами «выдающийся», «блистательный», «феноменальный», «потрясающий». Рахиля, явно успокаиваясь, благосклонно кивала головой. В конце концов, если человеку все время говорят, что он изумительный организатор, заботливый меценат, самый человечный и отзывчивый руководитель, то сам он начинает постепенно в это верить. Ведь так легко поддаешься лести других и так трудно объективно судить о самом себе, видя среди окружающих тебя подхалимов, льстецов, приспособленцев и просто трусов. А достойного человека, способного сказать тебе правду в лицо, найти нелегко.

Все снова поднялись, чтобы выпить за семью «Главной дочери». Рахиля, окончательно успокоившись, даже улыбнулась. До Нового года оставалось около сорока минут. На огромных табло, установленных повсюду, начался отсчет времени, оставшегося до полуночи. Праздничное настроение гостей усиливалось, музыканты начали исполнять модные современные шлягеры, многие снова потянулись танцевать. И на этот раз Рахиля сама предложила мужу отправиться с ней на танцы. Тот покорно согласился. Галимов взглянул на Веронику, но понял, что ее приглашать просто нельзя, это будет настоящий скандал, – и пригласил свою супругу. А вот Давид опередил Дьюлу Фаркаша и сам пригласил Веронику, явно намереваясь о чем-то ее расспросить. Фаркаш пригласил супругу Яцунского, уже зная, что ее муж не танцует, а Руслан опять пригласил Амалию. И снова за столом остались только мрачный Баграмов и спокойно сидевший Иосиф Александрович.

– Давайте выпьем за старый год, – предложил Дронго, обращаясь к своей семье. – Каждый прожитый год – это какой-то опыт, осмысление которого в дальнейшем помогает жить. Пока ты молодой, время тянется бесконечно долго. До шестнадцати оно словно стоит, потом начинает убыстряться, после двадцати уже течет, после тридцати плывет, после сорока бежит, а после пятидесяти летит. Сколько людей я встречал в своей жизни, которые на старости лет говорили о том, что жизнь промелькнула как сон и они даже не успели осознать, когда она прошла. Живите так, чтобы чувствовать каждый день. Любите саму жизнь и друг друга. Давайте выпьем за все хорошее, что мы навсегда оставляем в уходящем году.

– После сорока уже наступает старость, – убежденно сказала дочь.

– Она не наступает даже после пятидесяти, – возразил Дронго, – все зависит от общего настроя человека, его ощущений, его энергетики.

Они неслышно чокнулись бокалами.

– Надеюсь, в следующем году ты будешь больше времени проводить с нами, – добавила Джил, – но это уже как пожелание для Нового года.

Танцующие пары начали возвращаться к своим столикам. Все рассаживались по своим местам. Официант обходил гостей, доливая им шампанского. Если за пятым столом были разные предпочтения, – кто-то выбирал вино, кто-то шампанское, – то за восьмым все пили шампанское, заказанное Галимовым.

Экраны отмечали каждую минуту, оставшуюся до Нового года. Галимов предложил тост за женщин. И снова испортил настроение не только «Главной дочери», но и Инне Яцунской. Обе полагали, что он не имел права пить за всех женщин, так как в их компании, кроме его супруги, находились еще его секретарь Амалия и эта дрянь Вероника, причем обе не сомневались, чтó именно делали Галимов и его сотрудница на первом этаже. Поэтому они не стали пить, только подняли свои бокалы и поставили их обратно на столик. Галимов явно не чувствовал обстановки – сказывалось выпитое шампанское, которое било ему в голову. Или он просто нарочно провоцировал женщин. Самым поразительным было поведение его супруги, которая сидела, ничем не выдавая своих эмоций, спокойно чокалась со всеми женщинами и вообще делала вид, что все происходящее ее ничуть не касается.

Галимов оглядел присутствующих.

– Почему вы все молчите? Только Иосиф Александрович пытается поддержать мои тосты. Может, начнете наконец говорить? Давид у нас грузин, мог бы блеснуть своим тостом. Или Руслан. Говорят, что ты у нас лучший тамада в компании. Почему же ты здесь молчишь?

Руслан быстро поднялся.

– За процветание нашей компании! – сказал он. – Мы знаем, что все успехи связаны с нашим президентом – Анваром Кадыровичем Галимовым. Если бы не он, мы бы еще долго влачились на провинциальном уровне. Ему удалось вывести нашу компанию на международный уровень. Я хочу пожелать, чтобы мы и в будущем году развивались такими темпами. И всем нам здоровья, новых сил, искренности в наших отношениях!

– Именно искренности нам часто и не хватает, – согласилась Инна Яцунская, бросив взгляд на Галимова.

– У нас в компании все люди искренние, – сказал Анвар Кадырович, выдержав ее взгляд, – а если мы узнаем, что кто-то пытается вести «двойную игру» или проявляет неискренность, подсиживая своих руководителей, то мы от таких быстро избавимся.

Намек был слишком очевидным, чтобы его не понять. Инна закусила губу. Ее муж гневно взглянул на нее. Очевидно, этот взгляд означал, что она доигралась. Фаркаш побледнел. Он решил, что намек, возможно, адресован и ему. Давид шумно вздохнул. Галимов протянул руку и взял бокал с водой. Выпил. Немного поморщился, взглянул на бокал. И снова выпил. Почти всю воду. Затем подозвал официанта.

– Что у вас за минеральная вода? Как будто с содой. Принесите мне новую бутылку, только закрытую.

Официант согласно кивнул, поспешив выполнить пожелание клиента. До Нового года оставалось около десяти минут. Все смотрели на экраны, где мелькали цифры, обменивались шутками, смеялись, словно магия мелькающих цифр всех завораживала. В последнюю минуту циферблат начал отсчитывать и секунды. Последние десять секунд все уже кричали вместе с отсчетом времени. Когда часы показали полночь, все закричали от радости, начали целоваться и желать друг другу счастья; послышался звон бокалов. Оркестр заиграл венский вальс Штрауса, и все бросились танцевать под эту превосходную музыку, ставшую своеобразным гимном Вены.

Места на танцевальной площадке не хватало, и многие танцевали прямо между столами. Дронго посмотрел на соседний столик – там никого не было. Даже Баграмов и Яцунский пошли на танцевальную площадку. Через несколько минут все вернулись, рассаживаясь по своим местам. Галимов был раскрасневшийся и счастливый. Он весело улыбался. Ему кто-то позвонил, очевидно поздравляя с Новым годом, и он вышел из зала.