Димитр Пеев - Алиби

А что здесь?

На чистом листке ясно были видны следы записи, сделанной, очевидно, на другом, вырванном впоследствии листке. Ковачев схватил лупу, вгляделся, но при увеличении они пропадали. Простым глазом в верхней части листка можно было различить довольно отчетливые отпечатки цифр: «9-90-51». А чуть пониже — буква «П».

Почему этот телефонный номер был уничтожен? Кто этот «П»?

Все имена и адреса в записной книжке были написаны полностью. А тут — один инициал. Какая-нибудь приятельница Якимовой? Нет, зачем зашифровывать имя приятельницы. Это был телефон мужчины, чье имя не должно было быть известно. Кому? Кто мог листать ее записную книжку? Вероятно, только Каменов. Значит, это телефон мужчины, связь с которым она скрывала от Слави. Не тот ли это человек, с кем она провела вечер в Бояне?

Ковачев навел справки и узнал, что 9-90-51 — телефонный номер управления «Редкие металлы». Значит это был служебный телефон «П», и этот «П» работает в управлении. Но кто он? Впрочем, «П» — начальная буква имени или фамилии?

Как мало, в сущности, он знает о жизни Якимовой, а ему нужно изучить ее досконально. Без этого трудно проникнуть в тайну ее убийства. Может быть, вот здесь написано имя ее убийцы. А он, Ковачев, не в состоянии его прочесть.

Лучше допросить Доневу, чем ее супруга. Она, вероятно, больше него осведомлена об интимной жизни Якимовой. Ковачев распорядился послать Иванке Доневой повестку явиться в понедельник утром. Шел уже третий час. Рабочее время кончилось, впереди — воскресный отдых.

Отдых! Мысль о нем тяготила Ковачева. На этом этапе расследования напрасно потерять целых полтора дня!

Домой он пришел в три часа. В кухне для него был накрыт стол. Его обед давно остыл. Жена спала. Сына не было. Да, его никто не ждал. Они привыкли не дожидаться его ни к обеду, ни к ужину. Да и завтракал он всегда раньше их. Только в воскресенье, и то не всегда, они собирались за столом все вместе, втроем.

Поел он быстро и тихо, чтобы не разбудить жену, уселся в кресло просмотреть газеты. Прочел четвертую страницу центральной, перелистал «Народную культуру»...

Может быть, разумнее лечь поспать. Или взять какую-нибудь книгу. Приключенческую, из библиотеки сына, почитать просто так, чтобы убить время.

Что сейчас делает Марков? Наверное, он еще в министерстве. Да и куда ему идти? «Жена моя — служба, а дети — вы», — сказал как-то полковник. И эти слова не были самохвальством, а тяжелой, горькой судьбой одинокого человека.

Ковачев пошел к телефону, чтобы позвонить Маркову в министерство и пригласить его на прогулку.

Взгляд его остановился на жене. Она проснется, рассердится. И не без основания. Нет, лучше не звонить, подождать. Вот сын вернется. Станет шумно, весело...

В воскресенье обедали рано. Жене надо было идти на репетицию. Готовили премьеру к открытию сезона. А сын исчез куда-то, сказав, что купил билеты в кино. Ковачев остался один.

Не сходить ли ему к Доневым? Зачем ждать до понедельника? Тогда хватит и других дел. Доневы, вероятно, дома. Жаль, что у них нет телефона, можно было бы предупредить.

На первый звонок никто не отозвался. Ковачев подождал и позвонил еще раз. Да, не нужно было ему приходить теперь. По какому праву он нарушает отдых людей? Ковачев повернулся, чтобы уйти. Тихие шаги послышались за дверью.

— Кто там? — спросил сонный женский голос.

Уйти было уже невозможно.

Ковачев объяснил, что пришел по служебному делу, в связи со следствием. Женщина (это была, вероятно, Донева) помолчала, словно колеблясь, открывать или нет.

— Погодите минутку, — сказала она, и шаги удалились.

Ждать пришлось несколько минут. Как все скверно вышло. Но отступать было поздно.

Наконец Донева открыла. Извинилась, что заставила его ждать. И он в свою очередь извинился, что вторгается в неподходящее время. Оказалось, что муж ее вместе с сыном уехал на рыбалку. И она дома одна.

Ковачеву стало еще более неловко. И вместо того чтобы задать ей вопросы, выразил желание осмотреть комнату Якимовой.

Донева, не говоря ни слова, повела его в гостиную. Ковачев разорвал ленту с печатями и вошел в комнату. Хозяйка быстрыми шагами удалилась.

Здесь все было так, как он представлял себе по снимкам и плану. Только окно закрыто. Было душно, и он поспешил широко распахнуть обе створки. Потом сел на кушетку и задумался.

Почему все эти предметы — стол, гардероб, стулья, ковер — не заговорят? Перед ними разыгралась трагедия, а они сейчас немы — не могут сообщить, кто убил Якимову. Он, убийца, был среди них, касался их... а они молчат!

Молчат! Немы! А может, он сам слеп и глух? Невозможно, чтобы тот, человек из плоти и крови, не оставил своей «визитной карточки». Она лежит где-то здесь, притаилась, нужно только ее увидеть. Может быть, в этом гардеробе, который торчит у него перед глазами... Может быть, среди книг, стоящих на полке. Где-то написано: «Я убил женщину. Меня зовут...» Написано, а он не может этого прочесть.

На полу, на ковре должны быть следы. Но их не обнаружили. Пенчев осмотрел все предметы с гладкой поверхностью. Снял все отпечатки. На него можно положиться. Он старателен до педантичности. И все-таки: что еще можно извлечь из материалов, которые он так тщательно собрал? Вот Скитальный оставил отпечатки пальцев на рюмке и на бутылке. И что из этого? Отпечатки сами не заговорят. А может быть, следы были на том, что сейчас отсутствует? Может быть, в комнате было что-то, что исчезло после убийства?

Он смотрел, смотрел и, естественно, не видел того, чего здесь уже не было. Но что может отсутствовать? Деньги? Нет, это не кража. Украшения, драгоценности? Тоже нет! Документы, письма?.. Какие письма? От кого? И как узнать, были ли у Якимовой документы и письма, которые могли интересовать Каменова или кого-нибудь другого?

Отсутствует радиопередатчик! Только... был ли он когда-нибудь в этой комнате? Вот вопрос, на который нужно найти ответ.

Взгляд его остановился на фотографии Каменова. После того как ее пересняли, она стояла на столе. Там, куда ее поставил Влахов. Он рассказывал, что нашел ее в гардеробе между комбинациями. Но никаких выводов не сделал. Почему фотография была спрятана в гардероб? Спрятана. От кого? И зачем? Не была ли она спрятана от посетителя, который зашел за Якимовой?

Скитального надо допросить повторно. Послушаем, что он скажет о фотографии. Была ли она около радиоприемника, когда он посетил Якимову в субботу? А в воскресенье? Обратил ли он на это внимание? И скажет ли правду?

Нет. От него она не стала бы прятать фотографию. Когда он был у Якимовой, фотография стояла на месте. Она спрятала его от другого, от того, кого ждала.

Ковачев представил себе Якимову живой, возбужденной. Только что она выпроводила Скитального. И ждет посещения. Быстро убирает бутылку, рюмки. Взгляд ее падает на фотографию Каменова. Ненужный свидетель. Да и гостю незачем видеть ее. И... прячет портрет. Куда? В белье...