Андрей Гуляшки - Драгоценный камень

— Ты ведь начальник склада? — спросил он и, не дожидаясь ответа, принялся перечислять: — Мне нужны: альпинистская веревка, десять стальных скоб, молоток, чтоб их забивать. Геологический молоток у меня есть, вот, — он похлопал по ранцу. — Еще пакетик сухарей, немножко кофе и сахару — и больше ничего. Быстро! Быстро, пока Вылю Власеву не пришла в голову другая идея!

А она смотрела на него широко открытыми, недоумевающими глазами и молчала. Всю ночь она анализировала его пробы, и руки у нее дрожали от усталости.

— Давай, милая, не копайся! — нетерпеливо подгонял ее Андрей.

В это слово «милая» он не вложил никакого чувства, но для девушки оно прозвучало настоящей лаской.

— Куда ты идешь? — спросила она, и щеки ее слегка порозовели. — Остался бы, поговорили бы хоть немножко! Я так радуюсь твоим успехам! Каких только страхов я не натерпелась, чего только не передумала за эти семь дней! Останься!

— Глупости! — рассердился Андрей. — Только и дела мне сейчас, что разговаривать! Давай-ка лучше веревку и другие веши, а то я сам войду в склад!

Она постояла некоторое время, словно ошеломленная его грубостью, потом отступила на шаг.

— Ты идешь туда... за бериллом? — спросила она.

Андрей нахмурился.

— Куда иду, туда и иду, это мое дело! Не задерживай меня!

Она взяла у него из рук ранец и, опустив голову, пошла к складу.

Тогда он присел к столу, сдвинул в сторону пробирки и колбы, вытащил из своей походной сумки листок бумаги, компас, масштабную линейку и стал чертить.

Через четверть часа она вернулась, едва волоча раздутый ранец.

— Ты что, опять разные глупости туда напихала? Все равно все выброшу, так и знай! — пригрозил ей Андрей.

Она молчала. Выглядела она спокойной, только руки ее никак не могли найти себе места. Они то теребили косынку, под которую Елена подбирала волосы, то неизвестно зачем комкали и без того измятую юбку.

— Слушай, — Андрей наклонился к ней, — ты знаешь, что такое берилл, правда? Вылю Власев дает мне отпуск на шесть дней, и я буду преступником, если не использую эту возможность. Берилл — великая вещь, ради него стоит потрудиться! Пусть «невидимый» лопнет от злости, я его перехитрю! — Он улыбнулся. — А если он меня перехитрит... Вот на этом листке я обозначил направление, расстояние и место, где надо искать. Ты что так грустно на меня смотришь? Ты не хочешь, чтобы я шел, да?

Она покачала головой и попыталась улыбнуться.

— Иди, — сказала она, — ищи. Желаю тебе успеха.

Взяла листок и спрятала его на сердце — туда, где женщины прячут самые секретные и сокровенные письма.

— Желаю тебе успеха, — повторила она.

Сейчас, когда Андрей стоял уже на пороге, ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, веселое, но, как всегда, все хорошие и веселые слова выскочили у него из головы.

— Ну, до скорого свидания, — сказал он. — А Делчо Эневу передай, что я очень сожалею о том случае с фляжкой. Он поймет, о чем речь. Как только вернемся в Софию, я ему подарю дюжину таких фляжек. Так ему и скажи.

Ей казалось, что глаза ее улыбаются, провожая его в дорогу. Когда человек отправляется в путь, надо смотреть ему вслед с улыбкой в глазах, чтоб путь его был легок и весел.

Она села на свою узкую походную кровать и задумалась. Хотя, в сущности, она ни о чем не думала. В душе ее вдруг стало пусто и холодно. И в этой пустоте и ледяном холоде не могла пробиться ни одна ясная и отчетливая мысль.

В тот же день, после обеда, Вылю Власев верхом на муле приехал на тот объект, где работал парторг Павел Папазов. Слово за слово, и речь зашла об Андрее. Узнав, что он обследовал район X всего за семь дней, Папазов, обычно очень сдержанный в разговорах с Вылю Власевым, на этот раз не устоял — снял фуражку и изо всех сил хлопнул ею об землю.

— Молодец! — закричал он. — Настоящий положительный герой нашего времени, социалистический человек. Браво! Я всегда считал, что в Андрее есть что-то прекрасное, исключительное. — Он поднял фуражку и стал сбивать с нее пыль. — Этим подвигом он смоет пятно, очернившее его имя в глазах Спиридонова. Скажите ему, что я очень, очень рад и от всего сердца поздравляю его!

Вылю Власев пренебрежительно пожал плечами.

— Я не особенно доверяю таким людям, — сказал он. — Мне вообще не нравятся научные работники, которые на сто процентов отдаются вдохновению. Я считаю, что уважения достойны те труженики науки, которые не знают капризов настроения, а работают всегда упорно, систематически и спокойно. Андрей не из таких.

— Вы блестящий геохимик, но в своих отношениях с людьми вы все еще в плену старых взглядов. Как бы там ни было, поздравьте его от моего имени.

Вылю Власев махнул рукой.

— Где я его буду искать, чтобы передавать ваши поздравления. Сегодня утром он куда-то ускакал, и я думаю, что раньше чем через четыре-пять дней не вернется.

Павел Папазов как раз подносил к папиросе горящую спичку, но, когда он услышал это, спичка задрожала у него в руке, и он выронил ее на землю.

— Что вы говорите? — нахмурился он. — Вы разрешили ему отпуск? На пять дней?

— А что мне его держать? — удивился Вылю Власев. — Работу он кончил, задание выполнил. Что ж еще? Пусть до пятнадцатого июля гуляет, где хочет! Я еще не выжил из ума, чтобы посылать его к вам на помощь. Боже сохрани! Его помощь — дело обоюдоострое. Я предпочитаю не рисковать.

— Не рисковать! — Павел Папазов покачал головой. — Не рисковать своим спокойствием, я знаю! Ради этого вашего спокойствия вы разрешили парню делать новые глупости. Вы толкнули его на это!

— Я вас не понимаю, — Вылю Власев сдвинул брови. — Что вы хотите этим сказать?

По тонким губам парторга скользнула болезненная улыбка.

— Вы знаете, что вы сделали? — вздохнул он. — Вы дали ему возможность снова шляться в поисках этого фантастического берилла. Он снова будет осаждать руководящих товарищей со всякими глупостями. Вы ведь знаете его манию? Теперь он снова будет компрометировать себя и нас и болтать ерунду... А я думал доложить о нем как об отличнике этого похода, чтоб он смыл с себя позорное пятно... Своим бездушием вы, товарищ Власев, вырвали у меня из рук обеспеченную нам премию. И провалили отличника — вот что я вам скажу!

Вылю Власев смущенно переступал с ноги на ногу, — Я совсем забыл об этом проклятом берилле, — сказал он.

— Теперь уж ничего не поделаешь, — криво усмехнулся Папазов. Он закурил и надолго замолчал.

Через час, когда Вылю Власев уже навьючивал на мула переметные сумки, к нему подбежал Игнат Арсов и стал усиленно ему помогать.

— Оставьте, вы попортите руки этими веревками, — тихонько бормотал он. — Дайте мне! У меня руки все равно огрубели от кирки. Не руки, а лопаты. Дайте!

Пока они спорили, кому привязывать мешки с камнями, к ним подошел Павел Папазов. Он взглянул на них, улыбнулся и заговорил ласково, словно забыв о случае с Андреем.