Юрий Усыченко - Когда город спит

— Уничтожили при взрыве завода?

— Неизвестно и не столь важно. Важнее другое. Одному из знающих о «голубой смерти», некоему фон Грауницу, удалось бежать на Запад. Его видели. Живет под своей фамилией, не скрываясь.

— Ясно, — с глубоким вздохом сказал лейтенант. — Стараясь кой-кому прислужиться, фон Грауниц сообщил про «голубую смерть». А господа империалисты, вместо того чтобы опубликовать секрет конструкции мины, а затем сделать специальный трал и уничтожить «голубую смерть», держат ее в секрете.

— История раскроет много тайн, похлеще этой, — пожал плечами Марченко.

— А когда впервые обнаружили мины в Энском заливе?

— Перед самым концом войны. На них взорвался французский теплоход «Эжени Самбор». Вторая жертва — советский рыболовный сейнер «Гагара». Погибло пять человек команды. На «Эжени Самбор» никто не уцелел. Минировали, вероятно, с гитлеровской подводной лодки. Глубины большие, подойти она могла. С риском, конечно, но не особенным. Однако это только предположение. Что происходило в действительности, мы не знаем.

— Так или иначе, — вставил Бурлака, — район объявили запретным для плавания из-за минной угрозы. В двадцати милях на юг от Энска, пересекая пеленг мыса Островной, все суда должны поворачивать на северо-северо-восток и, лишь пройдя двенадцать миль, снова взять курс на Энск…

— По непонятным причинам пароход «Маринелла» пренебрегает опасностью, идет через запретный район. В результате гибнет, как «Эжени Самбор» и «Гагара», — продолжал рассуждать Марченко. — Дальше. Многим известно: в Энске живет и работает крупный специалист по минам инженер Борисов. Он, например, руководил работами по разминированию акватории нашего порта.

— Точно, не только руководил, но и лично разряжал гитлеровские «сюрпризы», — подтвердил лейтенант.

— Видели его тогда и работники консульства и различные представители, приезжавшие на иностранных судах. Догадаться, что Борисов займется минами в Энском заливе, не трудно. Так? — Марченко взглянул на Бурлаку и сам себе ответил: — Так. Теперь возле Борисова крутится неизвестный. И я уверен: между гибелью «Маринеллы» и слежкой за Борисовым есть определенная связь.

— Не пойму, — недоумевал Бурлака.

Марченко посмотрел в упор на лейтенанта и убежденно сказал:

— «Маринелла» погибла не случайно.

Лицо Бурлаки выражало недоверие.

— Неужели… Неужели вы думаете, что ее капитана умышленно не предупредили об опасности?

— Да, — тихо, почти не разжимая губ, сказал каперанг.

— Не верю! — вырвалось у Бурлаки. — То-есть, простите, я сомневаюсь не в ваших словах, а в данных, по которым вы пришли к такому выводу. Послать на верную смерть людей! Наконец погибло же судно, владелец его потерпел убыток.

— К сожалению, — медленно и грустно сказал Марченко, — бывают на свете события, в которые трудно поверить… Но они бывают. Владельцам погибших судов выплачивается страховка. Умышленные аварии на море не раз практиковалась еще до войны, особенно в годы кризиса. Сейчас судовладелец, кроме страховки, получает специальную премию от правительства. «Маринелла» — старый пароход. Он пошел бы на слом или стоял на приколе, не принося хозяину ничего, кроме убытка. Война кончилась, и в любом крупном капиталистическом порту уже бездействуют десятки более современных и совершенных, чем «Маринелла», кораблей. Утонув, она дала хозяину прибыль. Вы скажете: а люди? Но мы знаем факты более вопиющие, чем гибель тридцати-сорока моряков.

Бурлаку подавляла жестокая логика рассуждений каперанга.

— Еще больше, чем коммерческое, гибель «Маринеллы» имела военное значение, — говорил Марченко. — Судите. Ваше предположение верно. Фон Грауниц сообщил военно-морской разведке о минах новой конструкции, ранее неизвестных. Конечно, секрет их постарались приберечь, очевидно, поставили на вооружение своего флота. Сведения ценные. Однако надо быть слишком наивными, чтобы поверить фон Грауницу на слово, А наивных людей в разведке нет. Не надейтесь. Начальник, который узнал о «голубой смерти», сразу организовал проверку. Очевидно, не случаен пылкий интерес некоего господина, посещавшего Энск, к обстоятельствам гибели «Эжени Самбор» и «Гагары». Он, видите ли, руководил организацией, занимающейся благотворительностью среди семей моряков, погибших на войне. Я еще тогда отметил у себя в памяти этот интерес, не зная, впрочем, какую он может сослужить службу впоследствии.

Бурлака продолжил мысль каперанга:

— Очевидно, того, что они узнали о гибели «Эжени Самбор» и «Гагары», не хватало для точных выводов. Надеяться, что еще какое-нибудь судно попадет на минное поле, бессмысленно: раз мы объявили район опасным, то корабли обходят его стороной. Требовалось послать кого-нибудь специальным курсом на мины. И, — лейтенант зло насупил брови, — и послали старую «Маринеллу», гибель которой принесла хозяину барыш, разведке — уверенность в полученных ею данных, а морякам… смерть.

— Да, и мы должны сделать, чтобы они были последними жертвами этих мин, — сказал Марченко.

— Точно, — продолжал Бурлака, — но дальше я теряю нить. Борисов взялся за «голубую смерть». Ему удалось сконструировать трал «Надежный», который в значительной мере обезвреживает ее. Скоро Энский залив станет совершенно безопасным для кораблей. Попытка сохранить гитлеровское изобретение для себя провалилась. Чего ради теперь-то пытаться мешать Борисову?

— Видишь ли, — незаметно Марченко перешел на «ты». — Есть много причин пытаться противодействовать Борисову. Некоторые из них, наверное, навсегда останутся нам неизвестны, но кое о чем можно догадаться. Радиус действия трала, сконструированного Борисовым, пока ограничен. «Голубая смерть» побеждена не до конца. «Надежный-2», работу над которым Борисов заканчивает, победит ее окончательно. Это одна сторона дела. Но есть и другая, не менее важная. Существуют, например, магнитные мины. Их уничтожает специальный трал. Для комбинированных магнитно-акустических мин нужно конструировать иной. В данном случае задача обратного порядка. Узнав, каков «Надежный», изменить мину, обезопасить ее от трала. И она опять будет страшной. Вот почему нельзя, чтобы чертежи «Надежного» попали во вражеские руки.

— Раз нельзя, значит не попадут, — громко сказал Бурлака. — Порядок полный.

— Излишняя самоуверенность вредна в нашей работе, — резко ответил Марченко.

Бурлака покраснел. «Глупость сказал, — выругал сам себя лейтенант. — Подумает еще Георгий Николаевич, что я хвастуном заделался».

— Но в общем вы правы, — переходом на «вы» каперанг подчеркнул недовольство. — О «Надежном» могут знать лишь те, кто не станет использовать его в преступных целях… Вот это и есть твой «порядок».