Рахим Эсенов - Легион обреченных

Конвоир доставил Таганова в кабинет оберштурмбаннфюрера, находившийся в доме за зоной лагеря, на опушке леса, по соседству с офицерским казино. Там находился высокий худощавый майор в форме вермахта. Ашир сразу узнал Вилли Мадера.

Фюрст приветливо встретил вызванного курсанта, который не сразу разглядел за спиной гестаповца большую карту Туркменистана, помеченную кружочками — синими, черными, красными.

— Вы должны хорошо знать местность у озера Ясхан и север Туркмении. — Фюрст довольно поглаживал свой неохватный живот. — Расскажите подробно о климате, рельефе, условиях жизни в этой части Каракумов.

У Ашира отлегло от сердца.

Теребя свои черные усики, Мадер молчал, но не сводил глаз с Ашира. Лицо немца было знакомо Стреле по фотографиям, и словно слышался голос Касьянова: «Вилли Мадер — старый разведчик, авантюрист по натуре. Еще в двадцатых годах был военным советником чанкайшистских войск в Китае. Близок с Вели Каюмом. Работал в Афганистане, Индии, Иране. С приходом к власти Гитлера держался в оппозиции, недолюбливая, как кадровый военный и аристократ, фашистских выскочек. Это, впрочем, не мешало ему активно сотрудничать с ними. Не согласен с методами проведения фашистской национальной политики. Мадер считает, что тех же целей можно добиться иными путями — не одним террором и убийствами, а кропотливой работой по моральному разложению: нацию, враждебную Германии, надо сначала растлить, а после сломить, уничтожить. Считается специалистом по психологии азиатских народов. Опасный и коварный враг. Откровенные фашисты будут уничтожены, а такие, как Мадер, выживут, чтобы готовить новые авантюры. У них с Гитлером, с фашизмом одни цели, только методы разные. Словом, хрен редьки не слаще...»

Ашир вкратце рассказал об интересовавших Фюрста районах.

— Как там с водой, питьевой? — спросил оберштурмбаннфюрер.

— На самом Ясхане есть, и по руслу Узбоя — в колодцах.

— А такыры в Каракумах тяжелый грузовой самолет выдержат?

Выслушав ответ, Фюрст кратко рассказал Таганову о положении на фронте: войска вермахта выравнивают линию фронта — такова мудрая стратегия фюрера; немцы вот-вот получат новое грозное оружие и сметут с лица земли красных. Гестаповец умолчал о Курской битве, о поражении в ней германских армий.

— Скоро вы, господин Эембердыев, сможете без пересадки попасть из Берлина до родного Ашхабада, — захохотал Фюрст и пристально взглянул на Мадера. Тот сидел с непроницаемым лицом.

— Поездом или самолетом? — Ашир подумал, что весь этот спектакль специально разыгран для Мадера. Чего ради? И Ясханом заинтересовался.

— Кто полетит, а кто — на своих двоих. — Фюрст сильно закашлялся и, отдышавшись, спросил, всем ли Ашир доволен, хорошо ли с ним обращаются.

— Я всем доволен, — сухо отчеканил Таганов, — кроме одного: меня неправильно используют. Какой из меня агент, диверсант? Хотя я горжусь доверием, но мне не место в такой школе. Каждому свое. Я с пользой пригодился бы нашему делу и своей родине как политический деятель.

— Может, вы просто трусите? — криво усмехнулся гестаповец.

— Вся моя биография говорит за меня. Неужели все это шаги труса? Во всем нашем благородном роду не было таких. Не заслужил я такого оскорбления, гос... товарищ Фюрст! Мое место там, где от меня больше пользы.

— Ну-ну, — снисходительно улыбнулся Фюрст, — не обижайтесь! Я обещаю вам подумать. Поживем — увидим, как говорят русские...

Едва за Аширом закрылась дверь, молчавший до сих пор Мадер сказал:

— Этот малый весьма честолюбив. Отдайте его мне, Фюрст. Я же передал вам своего Каракурта.

— А куда денетесь? На сей счет есть приказ рейхсфюрера СС.

— Я пока подчиняюсь адмиралу Канарису!

— Не заноситесь, майор! Поклонитесь Розенбергу в ножки, что вступился за вас. Он замыслил с ТНК какую-то комбинацию, вот вы и понадобились ему. Иначе быть бы вам сейчас на Восточном фронте.

— Такие разведчики, как я, на улице не валяются, — обиделся Мадер. — А туркмена вы ни за грош погубите. Его разумнее в Туркестанском комитете использовать.

— Обойдетесь, — засмеялся Фюрст. — В этом комитете больше трепу, чем дел. А курсант мне самому нужен... — И свел разговор к пошлой шутке насчет расовой неполноценности азиатов, особенно туркмен, мнящих себя «индоевропеидами» лишь потому, что некогда на их землях процветало могущественное Парфянское царство, соперничавшее с Римом.

Бархатный сезон 1943 года. Маленький французский городок Дьепп на побережье Ла-Манша. На песчаном пляже загорали от скуки будущие шпионы и диверсанты. Как будто не было никакой войны: ни кошмарного плена, концлагерей, где люди мерли как мухи, ни мерзкого, вездесущего Шмульца — садиста и костолома, искалечившего не одного курсанта. Райская жизнь, если не замечать личностей в штатском, которые шныряли вокруг дачи, окруженной фруктовым садом.

Немцы проявили о своих подопечных «трогательную» заботу: завтра у них «особое задание», над которым особенно потешался Фюрст, мысленно представляя каждого курсанта «при деле».

В нескольких минутах ходьбы от дачи в маленьком, респектабельном на вид особнячке двенадцать молодых женщин, крикливо разнаряженных, готовились к приему гостей. Со стороны все здесь было чинно и благопристойно, сразу и не разберешь, что это заурядный гарнизонный публичный дом. Правда, несколько специализированный. В этот «пуф» без пропуска не каждый войдет, а только эсэсовцы — «за особые заслуги» перед рейхом. А если они почему-либо не приходили? Тогда этот вопрос решал пуффюрер — комендант борделя, похожий на скопца с покатыми, как у женщины, плечами, человек рачительный — истинный бюргер. Не простаивать же «работницам»! Идет война, солдаты фюрера проливают на фронте кровь, кладут свои головы за величие Германии, и поэтому каждая немка не должна щадить себя во имя победы... И благодаря завидной распорядительности пуффюрера ура-патриотки не щадили себя. Кто только здесь не перебывал за последнее время — испанцы и французы, англичане и русские, даже негры... Только местные жители сюда не ходили, ибо знали истинную цену красоткам сего дома. Теперь вот поговаривали: будут азиаты с раскосыми глазами, а они похлестче французов — дикие, необузданные... Впрочем, подобного рода женщинам все равно, лишь бы платили, а рассчитывается сама СД — значит, гарантия на все сто процентов.

...«Гости» вначале растерялись, но быстро освоились. Принимали их хорошо: мягкие диваны, вино, музыка, добрая закуска, красивые полуголые женщины. Выбирай любую, по вкусу... Кое-кто разомлел: разве у большевиков можно мечтать о такой жизни как в сказке! Что тебе гурии рая!

Все ели-пили, слушали музыку, кто мог — танцевал. И когда, размякшие от вина и близости женщин, собирались разойтись парами по кабинетам, в окно раздался стук. Кто-то, ломясь, барабанил в дверь.