Ричард Джессон - Ночной рейс в Париж

Он с трудом поднялся на ноги и засунул бумажник в карман.

— Так где ты встретил Туки нынче вечером? — повторил я свой вопрос, схватив его руку и вывернув ее за спину. — Конечно, Туки все мне расскажет, но я хочу услышать это от тебя.

Он промолчал. Я усилил зажим. Он стиснул зубы так сильно, что я услышал, как они скрипнули.

— Я был… в публичном доме. Это единственное место, которое я смог здесь найти.

— И там ты встретился с Туки? — настаивал я. Я вспомнил о черных пятнах на его руках. — Там?

Он кивнул. Я отпустил его. Он прислонился к стене, опустил голову и заплакал.

— Ты не знаешь, что это такое — быть врагом, побежденным презираемым врагом в Париже, да еще без денег и документов…

Когда он успокоился, я предложил ему сигарету, и мы отправились назад — в «Дьябль Руж».

Мы ни о чем не говорили. Он выпил несколько двойных порций бренди и, не обращая на меня внимания, массировал шею и живот в районе солнечного сплетения. Юноша с чертами латинянина и проститутка уже исчезли из зала, но юное создание и ее преклонных лет кавалер, крепко обнявшись, по-прежнему сидели в углу.

Близился рассвет, когда появился аккуратно одетый Туки. Он был хорошо выбрит и выглядел значительно свежее. Увидев Отто, он удивился.

— Ты достал машину? — встретил я Туки вопросом.

Он выложил на стол квитанцию.

— Шестьсот тысяч франков за «делахайо» тысяча девятьсот пятидесятого года. Прежде чем выложить денежки, я проверил машину на шоссе. Она делает сто двадцать семь миль в час безо всякого усилия. Я легко обогнал новенький «каддилак».

— Оружие? — спросил я, рассматривая квитанцию. Машину он приобрел на чужое имя.

— Шесть новеньких пистолетов. Они достались мне дешево, потому что я взял сразу шесть, оптом. Тот парень даже спросил, не собираюсь ли я начать войну. Все патроны в обоймах. Я спрятал оружие в запасной шине.

— Молодец, — похвалил я его. — Как решим с Отто?

Туки откинулся на спинку кресла, глубоко затянулся и оценивающе посмотрел на немца.

— Он достаточно голоден, чтобы взяться за любую работу. Решай сам. Ты знаешь, где я его нашел?

— Знаю. Что ты ему говорил?

— Что нужен профессионал. Больше ничего. Так ведь, Отто?

Отто кивнул и с беспокойством посмотрел на меня.

— Хорошо, Отто. Я беру тебя в дело. Туки — мой заместитель. Но предупреждаю сразу, чтобы потом не было недоразумений. Я буду следить за каждым твоим шагом, пока ты не докажешь, что тебе можно доверять. — Он смотрел мне прямо в глаза. — Мне нужен человек, который не боится применить оружие и умеет выполнять приказы. Или ты делаешь то, что я скажу, или получишь пулю в лоб.

— Вы так говорите, потому что я немец?

— Об этом мы уже говорили. Но в нашем деле это не имеет значения. Мы работаем только ради денег.

Его глаза засветились.

— Благодарю вас, мсье.

Я перевел взгляд на Туки Смита. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Он смотрел тусклыми, как серая речная галька, глазами. Я хорошо помнил это выражение со времен недавней войны, когда карты лежали на столе, а смерть гуляла рядом с нами.

— Какой будет моя доля? — осторожно спросил Отто.

— Об этом договаривайтесь с Туки, — сказал я. — Я финансирую операцию, потому мне причитается половина.

— Вторая половина в моих руках, — заявил Туки, склоняясь вперед. — Ты получишь десять процентов из нее, независимо от того, сколько получится.

— И сколько это может составить? — Отто даже не пытался скрыть разочарование.

— Двадцать пять — тридцать тысяч американских долларов. Вполне достаточно, чтобы добраться до Аргентины с остальными тупоголовыми крайтами, — сказал Туки с добродушной усмешкой. — И с настоящими документами.

Выражение лица Отто стало меняться. Я почти различал, как у него в голове поворачивались колесики, когда он подсчитал мою долю. Его глаза затуманились.

— У меня нет денег на текущие расходы, — сказал он наконец.

— Они тебе и не понадобятся. Мы уезжаем из Парижа. Все готово к отъезду, Туки? — спросил я.

— Все о'кей.

— Тогда пошли, — сказал я и поднялся из-за стола.

Машину вел Туки. Отто сидел рядом с ним. Я же устроился на заднем сиденье и проверял американские «пушки» сорок пятого калибра. Это тяжелое и мощное оружие. Оно внушает уверенность.

С самого утра мы ехали в плотном потоке машин, но когда наконец вырвались на главное шоссе, ведущее на юг, к Лиону, дорога опустела. Здесь можно было расслабиться. Отто сразу уснул, склонив голову к боковому стеклу.

— В южной Франции, в Марселе, я знаю двух неплохих парней, — произнес задумчиво Туки. — Эти ребята могут пригодиться в нашем деле.

— Кто они?

— Два брата. Итальяшки. Старшего депортировали из Штатов. Он занимался рэкетом на скачках в Нью-Йорке. Когда попался, солгал на слушаниях комитета по расследованию, и ему навесили статью за лжесвидетельство — от пяти до десяти лет. Он нажал на своего босса, чтобы тот вытащил его из передряги, а иначе он расколется. Тогда Дядюшка Сэм и выслал его на родину — в Геную — как нежелательный элемент.

— Это интересно, — сказал я.

— Его зовут Джипо Делла Бичи. Может, слышал?

Я и понятия не имел.

— У него есть младший брат — Маркус, лет на пятнадцать моложе, служил в итальянской армии. Типичный фашист, он на самом деле верил в то, что проповедовал толстяк Муссолини. Точь-в-точь как этот краут в Германии, — он кивнул на Отто. — Когда старший братишка вернулся из Штатов, они затеяли рэкет по американскому образцу. Что-то связанное с коллекционерами, точно не знаю. Они убрали конкурента и им пришлось дернуть из страны. С тех пор они подвизаются в Марселе.

— Когда ты познакомился с ними и при каких обстоятельствах?

— Примерно в то же время, когда и с тобой. Как понимаешь, на черном рынке. Они время от времени кое-что забирали у меня, — он обернулся. — Ну как, заинтересовался?

— Посмотрим, — ответил я и начал снимать смазку с очередного «сорок пятого».

После того как ко мне в номер заявился инспектор Сюртэ, оставаться в Париже стало опасно и глупо. Мое знакомство с Туки было скорее всего лишь предлогом для этого визита. А контакты Туки в южных районах Франции были столь же многочисленны, как и в Париже, так что из столицы надо было выбираться как можно скорее. Я прекрасно понимал это.

В Лионе мы подкрепились в каком-то бистро и немедленно двинулись дальше. Я хотел попасть в Арль этой ночью. Наша машина неслась по пустынной дороге, окаймленной с обеих сторон деревьями. Туки вел себя за рулем с небрежной легкостью и уверенностью, как это обычно делают американцы. Одной рукой он держал руль, локоть другой высовывался в открытое окно, а сам он сидел вполоборота ко мне и рассказывал о своих неудачах на черном рынке Парижа. Вдруг он прервал рассказ и уставился в зеркальце заднего обзора.