Чингиз Абдуллаев - Берлинский транзит

— Понимаете, у охотников свои понятия чести. Нельзя стрелять в дичь, которую ты не сможешь достать. А он стрелял… И этим возмутил моего дядю и остальных охотников. Это был такой глубоко не мужской поступок. Дядя всегда говорил, что в каждом из нас есть два человека, и хороший должен подавлять плохого. Но в экстремальных случаях, например на охоте, проявляются черты обоих, и часто плохой подавляет хорошего. Через месяц мы с ним развелись.

— И детей у вас не было?

— Нет. Ни в первом, ни во втором браке. Наверно, я была не готова рожать от этих мужчин. Или не хотела. Так будет честнее. Я вижу, что вы делаете карьеру в Германии, уже вошли в доверие к немецким властям и вас присылают на душеспасительные беседы с пассажирами поезда…

— Нет, — возразил он, улыбнувшись, — не для этого. Дело в том, что они серьезно опасаются за нас. Слишком необычным и дерзким было это двойное убийство. А мы невольные свидетели случившегося.

— Я ничего не видела, — легко отмахнулась Лакшина, — значит, мне нечего бояться.

— Но те, кто убил пассажиров в третьем купе, не знают об этом. Возможно, сейчас они ждут рядом с полицейским управлением, когда вы отсюда выйдете. И тогда будет принято соответствующее решение.

— Я должна испугаться? Вы пришли, чтобы меня напугать?

— Только сказать правду.

— Считайте, что сказали. Как правильно я должна реагировать?

— Немцы предлагают задержаться на сутки в Берлине, пока не пройдена первая, самая острая фаза расследования. Они должны убедиться, что нам ничего не грозит.

— Понятно. Они посадят нас в тюрьму и назовут это охраной?

— Нет. Они предложат нам места в отеле. С расчетом, что сегодня ночью нас будут охранять. А завтра утром мы уедем по своим делам. По-моему, вполне разумное предложение.

— Не знаю. По-моему, глупое. А вы лично как считаете?

— Полагаю, что нужно остаться. Я остаюсь, наш сосед из четвертого купе — тоже. Дело в том, что у погибшего в купе нашли какие-то важные документы. Полиция просто не рекомендует нам покидать сегодня Берлин. Теперь выбор за вами. Но самое главное, что мы ничего не выбираем. Даже если вы решите уехать прямо сейчас, полиция все равно прикрепит к вам своего наблюдателя. Или несколько наблюдателей, как их еще называют иначе — «топтунов». И это будет гораздо хуже, так как привлечет к вам внимание возможных убийц. Речь идет не о вашей личной храбрости, а о вашей жизни. Сообщники убийц могут решить, что вам стало что-то известно, если вас так охраняют. Понимаете?

— Нужно остаться, — взглянула она ему в глаза.

— Желательно, — почти искренне ответил он, не отводя глаз. Хотя ему было и нелегко.

— Тогда передайте, что я согласна остаться. Только предупрежу своего брата — он будет волноваться.

— Я скажу, чтобы вам вернули ваш телефон. — Дронго поднялся со стула.

— Еще одну минуту, — неожиданно попросила она. И когда он остановился, взглянув на нее, спросила: — Эту сказку вы рассказали мне, чтобы задержать нас в Берлине, или нам может действительно угрожать какая-то опасность? Только честно. Я все равно остаюсь.

— Боюсь, что может, — признался Дронго, — и это правда.

Он посмотрел ей в глаза. Она смутилась, первой отвела взгляд. И он вышел из комнаты, направляясь к комиссару Реннеру. Он еще не знал, что именно находилось у того на столе. Когда он вошел, комиссар поднял голову.

— Вот и вы, — негромко сказал он. — Поздравляю. Кажется, ваша версия убийства блестяще подтвердилась.

— Что случилось? — спросил Дронго.

Вместо ответа комиссар протянул срочное сообщение из Москвы. Это был ответ на высланные в Россию отпечатки пальцев, обнаруженные в купе. Отпечатки пальцев Захара Чечулина имелись в картотеке Министерства внутренних дел, о чем сразу же сообщалось. Остальные отпечатки идентифицировать не удалось, за исключением одних женских. Первые принадлежали женщине, отпечатки пальцев которой не были зафиксированы в информационном центре. А вот вторые принадлежали Анастасии Асамовой, бывшей вице-чемпионке Европы по биатлону. В настоящее время она находится в международном розыске по обвинению в убийстве. Ей было тридцать шесть лет, и свою спортивную биографию она закончила десять лет назад, попавшись на валютных преступлениях. Тогда ее освободили по амнистии. Через два года снова арестовали по обвинению в убийстве. Но вскоре опять освободили, не сумев доказать ее причастность к убийству директора спортивного общества. Через четыре года ее снова обвинили в убийстве известного спортсмена, чемпиона мира по греко-римской борьбе Сулеймана Магомедова, который, по слухам, принадлежал к группировке Жоры Бакинского. В сообщении указывалось, что, по агентурным данным, Асамова сделала себе пластическую операцию и изменила внешность, заодно перекрасилась в блондинку. Особо подчеркивалось, что она очень опасна и хорошо владеет огнестрельным оружием.

Дронго дочитал сообщение до конца и положил бумагу на стол.

— Впечатляет, — сказал он только одно слово по-русски, и Реннер даже сумел понять, что именно он сказал.

— Мне удалось уговорить обоих пассажиров нашего вагона остаться в Берлине, — сообщил Дронго. — Если даже среди них нет возможного координатора, то мы хотя бы побережем жизнь этих двоих. Только нужно уточнить отель, в котором мы остановимся. Желателен хороший отель в центре города. И учтите, что пассажиры сами оплачивают свое пребывание в городе, поэтому цены нужно максимально снизить.

— Сейчас большие скидки в отеле «Штайнбергер» на площади Лос-Анджелеса, прямо в центре города, — сообщил комиссар, — две минуты от Курфюрстендамм. Прямо в центре города.

— Думаю, что нас это устроит, если вы поставите там надежную охрану, — задумчиво произнес Дронго.

— Не совсем понимаю, для чего это нужно, — сказал комиссар, — но если вы так считаете, то я согласен.

— Нужно любым способом задержать их в Берлине, — напомнил Дронго, — чтобы у них был своеобразный берлинский транзит. Если один из них координатор, то тогда ничего не кончено. Будет неплохо, если все начнут говорить о том, что погибший вез с собой важные документы, которые удалось случайно обнаружить в его купе. В таком случае убийцы почувствуют себя одураченными. К тому же у вас в руках один из его телохранителей, он может помочь вам в этой своеобразной игре. Но учтите, что об этом не должен знать никто, даже ваши помощники.

— Хотите заставить их вернуться, — понял Реннер. — Это может быть очень опасно. И бесполезно. Они могут не захотеть предпринимать второй попытки.

— В таком случае вы ничем не рискуете, — сказал Дронго, — но если я прав, то так мы быстрее найдем преступников и не дадим им спокойно уехать отсюда.