Сергей Бакшеев - Шпион из-под воды

– Вас, молодой человек, случайно, не Заколовым величать?

– Да. Тихон Заколов.

– Я знал вашего отца. Вы на него похожи. А к чему этот маскарад? – Ольховский брезгливо тронул белый халат. – Насколько мне помнится, вы студент уважаемого технического ВУЗа, и проходите у нас практику.

Тихон пожал плечами.

– Так вышло.

– Досадно, что мне было недосуг с вами побеседовать. Много работы. Но всё поправимо.

– Конечно, Игорь Анатольевич.

– Кроме этого… – Ольховский перевел печальный взгляд на последствия катастрофы. – Какая несправедливость. Вместо меня погибли молодые здоровые люди. Это ужасно.

– Что здесь случилось?

– Меня машина подвела. Такая же калека, как и ее хозяин.

– Это масло из вашего автомобиля? – Тихон указал на дорогу около переезда.

– Видимо. Я заглох на железной дороге, увидел поезд и уже прощался с бренным телом, но… Они заняли мое место. – Ольховский горько усмехнулся. – Снаряд два раза в одну и ту же воронку не падает.

Заколов еще раз взглянул на тормозной след автобуса и понял, какая удивительная случайность спасла жизнь инвалида, кощунственно обменяв ее на десятки других. Скользящий автобус вытолкнул сломавшуюся "Волгу" и угодил под поезд.

– Куда вас отвезти? – предложил Тихон.

– Позвоните, пожалуйста, Анастасии Мареевой. Сообщите, что я жив. Она волнуется.

– Конечно же. Сейчас.

– Это можно сделать с контрольно-пропускного пункта, – подсказал Ольховский. – Здесь всего девятьсот семьдесят метров.

Тихон сдержанно улыбнулся. Он уважал точность в цифрах.

Анастасия Мареева примчалась быстро. Взволнованная женщина смотрела только на своего мужа, не обращая внимания на кошмарную картину вокруг. Она гладила его плечи, прижималась щекой к седым вискам и говорила что-то строгое и вместе с тем нежное. Из покрасневших глаз в ореоле мимических морщинок катились крупные слезы. Съехавшиеся к месту трагедии начальники отводили смущенные взгляды. Ольховскому завидовали. Все соглашались, что выжил он только чудом. Хотя наблюдать счастливую пару рядом с жуткими ошметками человеческой плоти было странно и больно. Словно понимая это, Мареева, не мешкая, увезла Ольховского на военном УАЗе. Жесткой сцепкой к нему прикрепили поврежденную "Волгу".

К тому времени на место катастрофы прибыли академик Трушин и генерал-майор Орел. Большой кожаный портфель в руках растерянного главного конструктора смотрелся нелепо, но он ни на секунду его не выпускал. Рядом топтались угрюмые охранники. Заколов наблюдал, как командир полигона Орел мотался вдоль путей и кричал:

– Кто виноват, мать вашу? Где водитель?

Генералу объясняли, что водитель и большинство пассажиров погибли, но Орел не унимался.

– Где машинист? Я его расстреляю!

Однако машинисту самому требовалась экстренная помощь. Его не могли вывести из глубокого шока.

Академик схватил за руку перевозбужденного генерала и одернул.

– Хватит, Николай Иванович!

– Да я их под трибунал! Да я…

– Уже ничего не исправишь. Я хочу, чтобы вы осознали масштабы свалившегося на нас ЧП. Я привез сюда ведущих разработчиков зенитно-ракетного комплекса. Ведущих! Вы понимаете значение этого слова?

Раскрасневшийся генерал кивнул. Он обуздал внутреннюю злость и внимательно слушал академика.

– И все они погибли. У нас остался лишь опытный образец техники и вот это. – Академик указал на свой портфель. – Здесь плод многолетних трудов лучших умов, которых некем заменить! Мое здоровье уже ни к черту. Случись что…

Академик болезненно поморщился. Генерал уже собрался кликнуть врачей, но Трушин остановил его.

– Не смотря ни на что, мы проведем решающие испытания, как и намечено, через три дня. Необходимо в срок сдать опытный образец в серию. Иначе, риск многократно возрастает. Враг не дремлет, вы это прекрасно знаете. Какие подвижки в поиске шпиона?

– Госбезопасность работает… Но враг обнаглел. Ночью вновь выходил на связь. В озере найденная угнанная лодка. Видимо сеанс шел оттуда.

– Вот видите. От такого агента можно ждать любых самых неприятных сюрпризов. Значит, мы должны спешить.

– Мои офицеры зады зря не просиживают.

– Когда аэродинамические мишени будут готовы к испытаниям?

– Гамаюн! – выкрикнул генерал. – Ко мне!

Командир эскадрильи тоже приехал на место трагедии. Чрезвычайное происшествие такого масштаба затронуло всех начальников на полигоне.

– Полковник, когда вы подготовите самолеты-мишени? – спросил у подбежавшего летчика академик.

– Через два дня. Согласно плану.

– Мне нужно, чтобы как минимум одна из них летела на высоте двадцати метров, огибая рельеф местности, как американские крылатые ракеты, – уточнил Трушин.

– Американские ракеты летают выше! – отрапортовал Юрий Гамаюн.

– Я знаю. Но мы работаем на перспективу. Я хочу гарантированно сбивать всё, что они придумают в течение ближайших двадцати лет!

– Слушаюсь! Обеспечим мишень на высоте двадцати метров.

– Тогда за дело. Незачем нам тут толпиться.

– Я уже приказал, оцепить место происшествия и выдворить лишних, – сообщил генерал и строго зыркнул на полковника. – Отправляйтесь в часть. Вам двое суток на подготовку мишеней.

Гамаюн ушел. Генерал-майор Орел озабоченно посмотрел на Трушина.

– Вам бы, товарищ главный конструктор, не помешало усилить охрану.

– Обо мне заботится госбезопасность. Они знают, что делать, – отрезал ученый. – А вот вы, генерал, озаботьтесь сохранностью опытной установки. В нее мои конструкторы внесли изменения, которых еще нет в заводских чертежах. Вы понимаете, что это значит в сложившихся обстоятельствах?

– Так точно, товарищ главный конструктор.

– Я возвращаюсь в город. Подготовьте списки погибших… Мне еще предстоит незавидная участь, сообщить родным своих сотрудников об этом… кошмаре.

На вычислительный центр Заколов попал во второй половине дня. Перед этим он помог доставить в госпиталь тяжелораненых и сейчас пребывал под гнетущим впечатлением от увиденной трагедии. Более страшные картины бывают только на войне, да и то после очень жестоких боев.

Евтушенко встретил мрачного друга во взвинченном состоянии.

– Тут такое, тут такое, – твердил он. – Сначала узнали о катастрофе на переезде. Женщины заметались. Некоторых нашатырем откачивали. Потом сказали, что машину Ольховского тоже задело. Я услышал об этом в коридоре… А Мареева здесь сидела. И никто не решался ей рассказать. Она, как чувствовала, удрученная была, вся в напряжении. А потом ей позвонили. Здесь телефон отключен, прибежали, позвали в другую лабораторию. Потому что новость хорошая оказалась.

– Это я ей звонил.

– Ты?!

– Я был на переезде. Помог Ольховскому. Врачам не до того было, они помогали раненым.