Борис Акунин - Квест

Зоя остановилась перед сдвоенным мраморным гротом, в каждой из ниш которого негромко журчала вода — наверное, там из-под земли били родники.

— Лета [111]и Мнемозина, [112]— прочла княжна греческие буквы. — Поток забвения и поток памяти…

— В каком смысле? — спросил Гальтон, гуманитарное образование которого, как известно, оставляло желать лучшего.

— Когда душа умершего спускается в подземное царство Аида, ей предоставляется выбор: выпить из реки забвения или из реки памяти. Почти все пьют из Леты и навечно забывают всё, что оставили позади. Но есть немногие избранные, кто…

Договорить ей не пришлось. Прямо в глаза ударил мощный луч, от которого Гальтон моментально ослеп. Он только успел понять, что прожектор установлен посреди клумбы.

Сзади налетели какие-то люди, заломили доктору руки, пригнув его лицом к земле. Пронзительно вскрикнула Зоя.

Кто-то противно скрипел хромовыми сапогами и шипел:

— Тихо, …., тихо! Если он из-за вас проснется — головы поотрываю! Выключите к …….. матери прожектор! А этих в караулку! Живо!

очень ловко и быстро волокли Норда по аллее, так вывернув ему руки, что он почти ничего вокруг не видел. Лишь то, что следом точно тем же манером, безо всякого снисхождения к женскому полу, ведут княжну. А минуту спустя из кустов вывалилась еще пара белых, как ангелы, громил — у них в руках чертыхался скрученный Айзенкопф.

— Живей! Живей! — сдавленным голосом поторапливал скрипучий, забегая то с одной, то с другой стороны. — Зараза! Свет зажегся!

Повернув голову, доктор увидел, что на втором этаже дома между колоннами зажглось окно.

Зловещая процессия свернула с главной дорожки и полубегом-полуволоком направилась к приземистой постройке, в которой, вероятно, когда-то располагалась барская конюшня.

Человек в хромовых сапогах рысцой подбежал к двери, оправляя свою белую униформу, и вошел первым.

Потом втащили арестованных. Гальтону грубо стянули руки за спиной, сцепили их наручниками и лишь после этого позволили распрямиться. Рядом поставили Курта и Зою, тоже со скованными руками. Они стояли в ряд у стены. Обширное помещение, на первый взгляд, напоминало ультрасовременный блок управления электростанции. Или золотохранилища Федерального Резервного Банка: пульты с рычажками и кнопками, белые металлические шкафы, шеренга телефонов. Только в Федеральном Банке на стене вряд ли висели бы портреты революционных вождей.

— Вон в чем дело… — углом рта шепнул Айзенкопф и кивнул на большую схему, которая мерцала огоньками на противоположной стене.

Это был электрифицированный план Спецсектора. Ограду обозначал пунктир из маленьких лампочек. Все они горели ровно кроме одной — та предостерегающе помигивала.

Загадка объяснилась. Решетка парка оснащена электродатчиками. Когда Айзенкопф разжал прутья, на пульте охраны сработал сигнал. Кто мог ожидать от большевиков такой технической оснащенности? В том же золотохранилище Федерального Резервного Банка систему электросигнализации ввели совсем недавно! Однако пенять на собственную неосторожность было поздно. Ситуация требовала срочного си-ди-эм, а именно сейчас с креативностью у Норда были нелады. Он никак не мог опомниться — всё случилось слишком стремительно.

Главным здесь был сухой желтолицый коротышка, единственный из всех одетый не в белое, а в обычный штатский костюм. Сдвинув брови, он слушал своего помощника. Тот нагнулся к самому уху начальника и вполголоса докладывал что-то, нервно переступая с ноги на ногу и хрустя своими сверкающими сапогами. До слуха Гальтона долетали обрывки фраз и отдельные слова:

— …В тридцать четвертом секторе… Согласно плану «Проникновение»… Думал, опять какой-нибудь мальчишка… Сработали четко… Старались не шуметь…

Желтолицый не перебивал, но хмурился всё сильней и всё чаще постукивал карандашом по столу.

— Ясно, — отрывисто сказал он наконец и рявкнул на охранников. — Что вылупились, медбратья хреновы? Ты и ты — остаться. Остальные, марш по постам!

Четверо верзил, которых коротышка почему-то назвал «медбратьями», вышли. Двое оставшихся встали возле задержанных — слева и справа.

— Товарищ заведующий, у косоглазого взяли мешок.

Помощник поставил на стол рюкзак Айзенкопфа. Дергая тощим лицом, старший принялся доставать оттуда разные предметы, один страннее другого: стальные трубки, алюминиевые коробочки, какие-то винты, спирали, бутылочки.

— Черт-те что, — сказал начальник, повертев некую штуку, похожую на согнутый велосипедный насос. И брезгливо спросил. — Кто такие?

— Не могу знать, товарищ заведующий!

— Не тебя спрашиваю. Вы кто такие? — оказывается, «заведующий» обращался к арестованным. — Что это за хлам?

— Мы вместо Киселевых. Новенькие, из 47-го. Заблудились, — ответил Гальтон — просто чтобы потянуть время.

Один из телефонов на столе зазвонил.

Трубку взял помощник, послушал и с виноватым видом доложил заведующему:

— Это Сырников. Объект интересуется, почему шум в парке.

— Дай. — Коротышка сказал в телефон. — Сырников, скажи ему, медведь из лесу забрел… Нет, скажи, никто косолапого не тронул, шерстинки не упало. Вежливо выпроводили… Ну давай. Если что — рапортуй.

Он яростно почесал свою желтую щеку.

— Какие Киселевы?

— Это у которых мальчишка нарушил правило номер один, — объяснил помощник. — Самолет через ограду запустил. Я докладывал. Но замена прибудет только на следующей неделе. Муж, жена, двое детей. Это не они.

— Спасибо, — саркастически оскалился заведующий. — А то я без тебя бы не догадался… Погоди-ка! — Карандаш треснул у него в пальцах, разломившись пополам. — Лысый и баба по приметам совпадают с данными ориентировки от 5 мая! Там был еще третий — пожилой, бородатый. Про косоглазого в ориентировке ничего нет. В любом случае нужно доложить. Что у них там творится? Хрень какая-то! Из Института не звонят. Инструкций не поступает. Ну-ка, соедини с товарищем Картусовым!

— Так ведь нет его! Я и днем пробовал, и вечером.

— Значит, с приемной соедини! Скажи, у нас ЧП!

Пока начальники препирались, а «медбратья» слушали их разговор, Айзенкопф, стоявший справа от Норда, коснулся его руки. Кисть Гальтона кольнуло что-то острое.

Булавка!

Доктор быстро взял ее, ощупал. Булавка была непростая, с крючком на конце. Оказывается, запасливый биохимик не все полезные техсредства держал в рюкзаке. Сам Айзенкопф, надо полагать, свои наручники уже расстегнул.

Пальцы у доктора Норда были ловкие. Просунуть крючок в скважину он сумел с первой же попытки. Чтоб не было слышно щелчка, громко закашлялся.

Есть! Руки свободны.

И момент как раз образовался исключительно удобный. Помощник стоял спиной, набирая телефонный номер, заведующий строчил что-то на листке — должно быть, пункты доклада начальству. Охранники напряженно ждали. Наверное, им нечасто доводилось быть свидетелями важного объяснения в высших сферах.