Алексей Кудашин - Левый берег

— Ну что ж, я понимаю…

Дмитрий Григорьевич, который минуту назад, казалось, немного разочаровался в госте, оказавшемся всего лишь помощником, теперь вновь посмотрел на него с уважением.

— Я, видимо, недостаточно правильно выразился, — продолжал Лева. — Я не являюсь личным помощником этого лица. Скорее, я — его бизнес-представитель в Кировогорской области.

— Вот как?

— Да. Видите ли, Дмитрий Григорьевич, мой начальник, уважаемый краинский предприниматель, имеет свои "бизнес-интересы" почти на всей территории страны. И не только…

— Да-да… — вставлял ректор.

— Собственно, на Родине он бывает редко. Дела не позволяют. Большой бизнес, знаете ли, требует постоянного внимания…

— Конечно, я все понимаю. Вы, может быть, чайку хотите, ли чего покрепче? — хитро улыбнулся Дмитрий Григорьевич.

— Спасибо, чаю не хочу, а для спиртного еще рановато.

Ректор считал себя человеком, разбирающимся в людях. Сидящий напротив молодой человек в его глазах набирал все больше очков. Со вкусом одет, вежлив, любезен, но без приторности. Держится уверенно, знает себе цену. От спиртного отказался не потому, что за рулем. Значит — есть водитель. И еще это: "для спиртного еще рановато". Так местный обалдуй в дорогом костюмчике вряд ли выражаться станет. Это, скорее, европейская манера. Это на Западе пить часов до пяти вечера считается "mauvais ton".

— Сами понимаете, за всем не уследишь, — обезоруживающе улыбнулся Лева. — Вот для того, чтобы за всем уследить и существуют такие вот помощники, как я. Люди, которым можно доверять. Я, конечно, в Краине такой не один. Но зато в Кировогорске — один, можете не искать…

Мужчины немного посмеялись не слишком удачной шутке.

— Ну что ж. Если Вам доверяют крупные бизнесмены, значит — с Вами можно иметь дело, — все так же широко улыбался Дмитрий Григорьевич.

— О, поверьте, я стараюсь очень хорошо делать свою работу. Меня к ней отлично готовили. — Лева одарил ректора честным немигающим взглядом.

— Так как же зовут Вашего, так сказать, прямого начальника? — поинтересовался ректор.

— А зачем Вам это? — удивленно осведомился оперативник, не отводя взгляда.

— То есть как это — зачем? — смутился Дмитрий Григорьевич. — Ну, надо же хотя бы знать, кому выразить благодарность…

— Послушайте, Дмитрий Григорьевич, — весело, без малейшего намека на дерзость или неуважение к собеседнику, рассмеялся Лева. — Вы, я вижу, меня все-таки неправильно поняли. Я же говорю, мой начальник — очень крупный бизнесмен. Понимаете?

— Я, конечно, понимаю…

— Ну тогда о чем разговор? — все так же беззаботно перебил он ректора. — Подумайте сами, — терпеливо начал он, заметив в глазах Дмитрия Григорьевича тень недоверия и подозрительности. — Ну вот каким образом Вы хотите его отблагодарить? Письмо послать? Поймите мне правильно, но если каждая организация, которой он помогает, будет слать ему по письму, получится солидный архив.

Ректор беспомощно пожал плечами.

— Или Вы думаете, ему польстит, что Вы распорядитель повесить его портрет в коридоре института с подписью "Наши спонсоры"? — Леве вбивал аргументы, словно гвозди. — Вы, Дмитрий Григорьевич, но обижайтесь, но он же не какой-нибудь хозяин пекарни с Картановки, купивший пару компьютеров в качестве, как Вы изводили выразиться, меценатской помощи, и теперь горящий желанием лицезреть свою физиономию на почетном месте. Потешить самолюбие.

— Да не в самолюбии дело… — начал, было, ректор.

— Ну, вот видите, — отрезал Лева. — Ему все это не нужно. А то, что Вы лично ему благодарны, поверьте, он и сам прекрасно знает. Для людей такого уровня, Дмитрий Григорьевич, известность и хорошая репутация уже не требуются, поскольку они имеют и то, и другое.

— Ну что ж, я понимаю, — после недолгого молчания, с важностью изрек ректор и, видимо, автоматическим движением, слегка приподнявшись, запахнул полы пиджака. — Так какого рода помощь делал бы оказать нашему вузу ваш начальник?

— Финансовую, разумеется, — ответил Лева. — Однако, уважаемый Дмитрий Григорьевич, я должен заметить, что существуют некоторые условия ее предоставления. Я не думаю, что Вас это должно сильно удивить. В цивилизованных странах такое положение дел считается абсолютно нормальным. Не так ли?

— Вне всякого сомнения, — подтвердил ректор. — Меценат, безвозмездно помогающий организации, безусловно, имеет право выдвигать свои требования, касающиеся расходования жертвуемых им средств. Я ведь Вас правильно понял? Мы говорим об одном и том же?

— Совершенно верно. Я очень рад, что мы друг друга понимаем.

— Ну, — Дмитрий Григорьевич сложил ладони на живот. — Так о каких условиях идет речь?

— Все очень просто, — сообщил Лева. — Выделяемые средства должны будут использоваться для конкретной цели.

— И какой же, позвольте узнать?

— Для обмена знаниями между студентами и аспирантами. Я бы так это назвал, — немного подумал, заявил Лева. — Я поясню… Дело в том, Дмитрий Григорьевич, что мой босс — человек, очень интересующийся историей…

— Вот как? — деланно удивился ректор. — У нас исторический факультет есть. Точнее, факультет истории и права. И две кафедры на нем: истории Краины и всеобщей истории. Весьма квалифицированные преподаватели. И аспирантура тоже…

— Знаю, Дмитрий Григорьевич, знаю… Именно об этом и речь. — Лева сделал паузу, пытаясь как можно тщательнее, правильнее сформулировать свою мысли. — Так вот, мой начальник в свое время закончил истфак МГУ и даже работал какое-то время преподавателем. Но потом ушел в бизнес, как и многие тогда. Но любовь к науке осталась…

Ректор молча слушал и понимающе кивал головой.

— Я понимаю, мои слова могут показаться Вам несколько напыщенными, — помялся для правдоподобности оперативник, — но дело в том, что моему боссу действительно не безразлична судьба Краины.

— Что же тут напыщенного? — как бы возмутился Дмитрий Григорьевич.

— Ну, знаете, сейчас к таким вещам относятся недоверчиво, — посетовал Лева. — Так вот… Ему действительно это не безразлично. И честно говоря, Дмитрий Григорьевич, ему не совсем нравится то, как ведет себя современная власть в некоторых вопросах. Например, как сейчас у нас преподается история взаимоотношений с Россией…

— Простите? — несколько опешил ректор.

— Понимаете ли в чем дело, уважаемый Дмитрий Григорьевич, — медленно продолжил Лева. — Я бы хотел, чтобы Вы поняли меня правильно. Мой начальник не является поклонником России. Напротив, он относится к нашему "старшему брату" весьма критично, особенно когда дело касается советского времени. У него есть на это свои причины.

— Так…

— Но все дело в том, что когда он слышит и видит то, что делает в образовании нынешняя власть, в нем, как он мне сам один раз заявил, просыпается профессиональный историк, и все его существо против этого протестует.