Гривадий Горпожакс - Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014

К концу недели все они были искусаны москитами и пиявками «кон-виа», которые не в пример своим европейским родственникам, прыгают с деревьев, обожжены кислотой, одурманены запахами джунглей, терроризированы ни на секунду не прекращавшимися звуками: клекотом, чавканьем, ревом, предсмертным визгом. Они уже почти не разговаривали друг с другом, а только обменивались мрачными взглядами, открывая консервы, разливая кофе, играя в карты и кости.

Молчал даже Берди, хотя его мучили ужасные боли в животе. Он лежал в углу палатки на куче пальмовых листьев, морщился и, не отрываясь, смотрел в затылок Тэксу. Он даже не представлял, этот странный парень, что когда-нибудь его может посетить такая сильная ненависть, какую он сейчас испытывал к этому техасскому уголовнику.

Однажды Тэкс передернул плечами, как будто взгляд Берди просверлил ему, наконец, спину, обернулся и истерически крикнул:

– Закрой свои буркалы!

В ту ночь, когда они возвращались в джунгли после минирования дороги и обходили стороной деревню, горсточку бамбуковых домов, стоящих на сваях, они заметили из-за кустов вьетнамскую девушку. Она не видела их и спокойно шла по тропинке с мотыгой на плече, но они в своих инфракрасных очках прекрасно видели ее детское личико и тонкую шею.

Тэкс тогда что-то шепнул Бастеру, тот ухмыльнулся и шепнул:

– Вперед, ребята! Командир задерживается.

Метров через сто Бастер сказал:

– Стоп, ребята! Подождем командира.

Тэкс приближался к ним, легко неси на плече связанную девушку с кляпом во рту.

– Зачем ему девчонка? – спросил Берди. Бастер хмыкнул, Сонни и Мэт промолчали.

Да зачем нам эта девушка? – тревожно продолжал спрашивать Берди. – Что от нее можно узнать?

– Стиллберд, молчать! – рявкнул Тэкс. На базе он вылакал полфляжки рому, передал оставшееся Бастеру, поднял девушку и вынес ее из палатки.

– Куда он ее понес?! – крикнул Берди.

Через некоторое время послышался отчаянный гортанный крик. Берди схватил автомат и ринулся к выходу, но Бастер навалился на него, сжал в стальных объятиях и забормотал, дыша в лицо ромом:

– Спокойно, детка. Спокойно, птичка. На войне совсем другие законы, чем в «Армии спасения».

Через некоторое время Тэкс позвал Бастера. Бастер разжал объятия, но Берди в этот момент харкнул ему прямо в лицо. Бастер страшно ударил его в живот, зверски рыча, схватил за горло, но вдруг разжал пальцы, махнул рукой, пробурчал:

– Может, ты и прав, птица. Скорее всего прав. Но Тэкса ты не трогай. Он тоже прав.

Вошел Тэкс с девушкой на руках. Исподлобья он осмотрел товарищей, бросил девушку в угол и сел к рации.

К вечеру у Берди началась резь в животе. Похоже было, что его подкосило какое-то тропическое желудочное заболевание.

Все эти дни, несмотря на принятые мощные антибиотики, он терял силы от боли, тошноты. Он почти не мог двигаться и лежал в липком поту, с пересохшими губами, а рядом с ним, прикрытая одеялом, лежала несчастная девушка, а Тэкс, настоящий садист, все чаще выносил ее из палатки.

Бастер мрачнел с каждым часом, Сонни был как туча, а Мэт начал нервно хихикать. Похоже было на то, что в палатке может каждую минуту вспыхнуть кровавая драма, когда вдруг прозвучал спокойный голос командира:

– Бизон, Бизон, я Пума…

– Слава богу, Джин жив, – прошептал Берди.

– Ура! – завопил Сонни.

Тэкс встал, нервно потянулся и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Пожалуй, надо от нее избавиться. А то этот «колледж-бой» развезет здесь интеллигентские сопли…

Тогда Берди из последних сил, почти теряя сознание, сполз со своего ложа, поднял автомат и поставил его на боевой взвод.

– Буду стрелять, – пробормотал он.

– Как вам это нравится, ребята? – возмущенно проорал Тэкс, глядя в дуло автомата.

– Сядь-ка на свое место, Тэкс! – крикнул Сонни.

Мэт и Бастер молчали.

Через полчаса из джунглей вышел Джин.

После того как Тэкс доложил Джину о действиях А-234, они вышли на связь с центром спецвойск в Ня-Транге. Из центра поступили поздравления, приказ пустить в действие мины и обещаний ровно через сутки прислать вертолет с авианосца «Кирсардж», который вот уже несколько дней барражировал по кромке нейтральных вод в Тонкинском заливе.

Один за другим два радиоимпульса полетели из лесного логова, один – в хайфонский порт, другой – к полотну железной дороги. После этого Джин подсел к Берди, расстегнул его куртку, поднял майку. Впалый волосатый живот его друга был покрыт яркой крупной сыпью с гноящимися пузырьками. Лицо Берди уже приобрело синюшный оттенок, пульс еле прощупывался.

– Наверное, я загнусь, Джин, – прошептал Берди.

– Спокойно, дружище, – сказал Джин. – Мы еще с тобой поедем на джазовый фестиваль в Ньюпорт. Послушаем Эллу и Сэчмо, похохочем…

– И Дэйва Брубека, Джин? – улыбнулся Берди

– И Брубека, конечно.

Джин вынул маленький стерильный контейнер, надел резиновые перчатки, ввел Берди сильнодействующие сердечные средства и антибиотики. Берди заснул.

– Есть что-нибудь выпить, ребята? – спросил Джин и вдруг заметил, что в углу палатки кто-то шевелится. Схватив пистолет, он прыгнул в угол, сорвал одеяло.

На него с застывшим ужасом смотрели огромные полудетские глаза.

Несколько секунд Джин, не шевелясь, разглядывал связанную девушку. Клочки разорванной одежды почти не прикрывали ее тело. Потом он повернулся к своим солдатам. Ярость горела во всем его теле ровным и беспощадным огнем.

– Чьих рук дело? – медленно проговорил Джин. Бастер, Сонни и Мэт смотрели в землю. Один лишь Тэкс напряженно смотрел на него.

– Чьих рук дело, подонки, грязные шакалы?

Солдаты молчали.

– Проклятые уголовники! – прорычал Джин. – Так-то вы проводите в жизнь политику «Американец – друг»? Так-то вы налаживаете дружбу с местным населением? Я передам вас всех военному суду!

– Это моя подружка, Джин, – криво усмехнулся Тэкс. – Подумаешь, большое дело…

– Встать! – рявкнул Джин.

Тэкс вскочил и вытянулся. Видно было, что он умирает от страха.

Не помня себя, Джин ударом в челюсть бросил его в угол, пнул несколько раз ногой, плюнул в лицо.

– Вы ответите за оскорбление американского военнослужащего, лейтенант Грин! – завизжал Тэкс и закрыл лицо руками.

Джин выбежал из палатки и остановился, сжав руки на горле. Через несколько секунд он поймал себя на том, что рычит как зверь.

Мир, бессмысленный, жестокий, в миллионах светляков, гнусный, низменный мир лживо шумел листвой, лживо пиликал на идиотских скрипках, лживо смердел парфюмерными запахами.

В двух или трех метрах началась какая-то бешеная возня, раздался предсмертный визг. Джин откинул полог палатки и в полосе света увидел двух гигантских бамбуковых крыс, которые рвали на части маленького, величиной с зайца, олененка.