Гривадий Горпожакс - Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014

Утром он спросил у надзирателя, не может ли он побриться. Потом принесли завтрак: котлеты, хлеб с маслом, стакан жидкого кофе. Еще через некоторое время на пороге камеры вырос старший лейтенант Васюков.

– Гринев, на допрос.

Джин встал с койки и твердыми шагами вышел в коридор.

– Разрешите мне задать вам вопрос, гражданин следователь?

– Пожалуйста.

– Вчера вы сказали, что академик Николаев мой брат. Клянусь вам, я не знал этого. Я знал, что сын отца от первого брака был потерян во время эвакуации, но…

– Это, несомненно, ваш брат, и ваш отец Павел Николаевич даже имел с ним встречу во время пребывания в Москве в 1961 году. А теперь, с вашего позволения, я начну вас спрашивать. Какое задание вы получили относительно Николаева?

– У меня было задание войти к нему в доверие, и только.

– Вам объяснили цель этого задания?

– Да. Мне сказали, что Николаев – один из крупнейших в мире ученых-математиков, давно уже испытывает тягу к свободному миру, что в Советском Союзе ограничивают его творческую деятельность, что необходимо помочь ему перебраться на Запад.

– Значит, у ЦРУ были чисто филантропические цели?

– Насколько я знаю, говорили также о том, что Николаев работает над схемой дешифровального устройства, так что здесь сочетались…

Следователь неожиданно удовлетворенно хмыкнул.

– Значит, здесь сочетались… та-ак… Гражданин Гринев, нам известно, что несколько дней назад вы провели у Николаева приятный вечер. Кроме вас, в гостях был еще один человек. Как его имя?

– Рунке.

– Вы должны были ввести его в дом Николаева?

– Да.

– Как его настоящее имя?

…Статья 5. Если меня, как военнопленного, будут допрашивать, я обязуюсь отвечать только на следующие вопросы: имя, воинское звание, армейский номер и дата рождения. На все другие вопросы я отвечать не стану, чего бы это мне ни стоило…

– Этого я не знаю.

Джин напряженно глядел на следователя. Сейчас должно было проясниться самое главное – опознан ли Лот? Однако следователь как бы не придал значения его ответу, встал со своего места, подошел к широкому окну, заглянул за штору в яркое, солнечное утро, словно отрешаясь, потер ладонью лоб, улыбнулся, потом повернулся к Джину и присел на край стола.

– Я должен вам сказать, Гринев, что сегодня мы получили данные научной экспертизы. Во-первых, эксперты установили, что ваша знаменитая родинка содержит в себе смертельный заряд цианистого калия. Вы не первый «спук», у которого мы обнаружили родинку. Благодарите меня, что я содрал ее с вашей руки еще на берегу, а то еще, чего доброго, вы как ревностный служака… Во-вторых, установлено, что сейф вы не вскрывали, что его никто не вскрывал с 1944 года. Мы изучили содержимое сейфа… Что, кроме драгоценностей, вы предполагали найти в сейфе? Говорите, Грин, теперь уже вам трудно вертеться.

– Мне сказали, что там, – хрипло заговорил Джин, – что там, кроме наших фамильных ценностей, находятся важнейшие русские исторические документы, интересующие «фирму».

– Кто вам это сказал? – Следователь напряженно пригнулся. – Ну, говорите: кто?

Джин опустил голову и сжал зубы. Молчание продолжалось не меньше трех минут. Наконец, следователь прервал его.

– Там не было никаких русских исторических документов, Грин! Там были документы из архива полтавского гестапо!

Джин вздрогнул словно под током, поднял голову и, побледнев как бумага, тихо сказал:

– Я не знал этого, верьте мне.

– Идите сюда, – следователь жестом пригласил его к длинному столу. – Взгляните на эти фотографии.

Джин на неверных ногах подошел к столу, склонился над снимками и чуть не упал ничком.

Перед ним была длинная деревянная виселица, двенадцать людей со связанными руками стояли под ней, в углу на первом плане в группе офицеров скалился в белозубой улыбке юный Лот.

– Казнь грайворонских подпольщиков, – жестко сказал следователь.

Перед ним был ров, заполненный голыми трупами. На краю рва стояли солдаты с засученными рукавами, а чуть поодаль, расставив ноги и направив вниз пистолет, красовался могучий Лот.

– Ликвидация пятисот харьковских евреев.

Перед ним была стена, стена украинской белой мазанки вся в темных пятнах, а на фоне стены скорчившиеся, с мучительными гримасами умирания фигуры в американской летной форме, «US. Air Force» – отчетливые буквы были видны на груди у одного летчика, а перед ними с автоматами, изрыгающими огонь, стояли всего двое, и ближним был оскалившийся Лот.

– Расстрел экипажа сбитой «летающей крепости», – сказал следователь. Затем он щелкнул ногтем три раза по лицу Лота. – Это один и тот же человек, не так ли? Отвечайте, Гринев.

– Да, это один и тот же, – прохрипел Джин, не отрывая взгляда от снимков.

– Вы его знаете?

Голова Джина шла кругом. «Вот оно, вот оно… вот оно…» Он скрипнул зубами и выпрямился.

– Разрешите мне сесть.

– Садитесь. Вы его знаете?

Джин обессиленно покрутил головой.

– Все еще не верите? Вот фотокопия личного дела эсэсовца Лотецкого. Взгляните!

– Вы знаете этого человека? – услышал Джин, поднял голову и увидел дядю Тео.

«Контейнер» стоял, глядя на него исподлобья бычьими глазками. Руки его были за спиной.

– Это Тео Костецкий, адвокат из Нью-Йорка, – сказал Джин. – Я видел его на квартире Лешакова-Краузе на Сорок четвертой улице.

– А вы знаете этого человека?

– Так точно, – пискнул Тео. – Джин Грин, гражданин следователь, тот самый. О нем я уже давал показания. Вы знаете все.

– Теперь подойдите сюда, – приказал следователь дяде Тео и показал ему снимки.

– Какой ужас! – воскликнул дядя Тео.

– Вы узнаете этого человека?

– Да, так точно. Это Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки. Сейчас он именуется подполковником Лотом. Он видный сотрудник ЦРУ и активный деятель крайней правой организации «Паутина».

– Достаточно, – сказал следователь. – Уведите.

«…Что с Лотом? Если я убил его, то почему мне не предъявляют обвинения в убийстве? Если он жив, то где он, что с ним?..»

Прошло три дня. За это время Джина ни разу не вызвали на допрос. Он мерил шагами камеру по диагонали, по прямой, зигзагами, но мысль его в это время совершала гораздо более сложные, почти хаотические движения.

«Боже, – думал он, – пусть меня сошлют куда-нибудь подальше. Мне ничего не надо, я закончился, я старик… Если бы мне дали возможность видеть небо, видеть зарю, и полдень, и закат, пусть самая тяжкая жизнь, мне больше ничего не надо… Все сплелось в страшный узел: гестапо и СС, Лот, ЦРУ, „Паутина“… Что это за паутина? Я влип, я – муха? Мой идеал – Лот – славный рыцарь Ланселот – Джеймс Бонд, искатель приключений, – ты, оказывается, просто убийца-эсэсовец, ты так подло обманывал меня?.. Куда я попал? Что меня ждет? И здесь, совсем недалеко, Тоня… Знает ли она обо мне? „We alwayz kill the one we love…“, мне нужно умереть, но как это сделать?»