И. Колвин - Двойная игра

Спустя несколько дней после доклада Клейст положил на стол адмирала письмо, присланное Черчиллем. В нем говорилось, что Англия может быть втянута в войну из-за Чехословакии, и, если Германия будет придерживаться взятого ею курса, рано или поздно война станет неизбежной. После долгой и тяжелой борьбы Германия потерпит страшный разгром. Он, Клейст, вместе с немецкими патриотами, которых он представлял, должен подумать над этим.

Нашелся наконец англичанин, который мог говорить на языке, хорошо понятном немцам.

Тем временем Риббентроп проводил работу с венграми и поляками. Какой удар будет нанесен англичанам, если венгерское правительство также предъявит требования к Чехословакии от имени своего меньшинства в Моравии? Узнав об этом, Канарис немедленно вылетел в Будапешт. Адмирал Хорти, регент Венгрии, был старым другом начальника абвера.

«Канарис посещал меня каждый раз, когда ему приходилось бывать в Будапеште, — говорил мне адмирал Хорти в 1950 году. — И он, и я — бывшие морские офицеры. Кроме того, у нас были одинаковые взгляды. Тогда, в тридцать девятом году, мы оба считали, что, если Америка вступит в войну против Германии, с Германией будет покончено».

Канарис и сопровождавший его полковник фон Типпельскирх в начале сентября 1938 года предупредили венгерское правительство, что Германия вскоре может оказаться в войне с Англией, если Гитлер будет настойчиво придерживаться своей политики. Венгрия должна опасаться такой ситуации, ведь ей тогда придется таскать каштаны из огня для Гитлера. Таким образом, вставив палку в колесо политики Риббентропа, Канарис вылетел обратно в Берлин. Ему хотелось поскорее узнать об оборонительных сооружениях Чехословакии, так как, хотя лично он стоял за предотвращение войны, официально ему было поручено готовить ее.

Адмирал все еще никак не мог прийти к определенным выводам, которые следует сделать из результатов поездки Клейста в Лондон, когда гестапо обратилось в отдел военной контрразведки абвера с тревожным письмом. «Кто-то был в Лондоне и вел предательские разговоры. Узнайте, кто бы это мог быть! Мы уже над этим работаем».

Клейст очень встревожился, узнав об этом, а Канарис тем временем вызвал офицера, который готовил поездку Клейста в Лондон.

«Вам поручается расследование этого дела, — сказал адмирал ему. — Исследуйте каждую возможность. Наш человек не должен быть замешан. Его нельзя даже упоминать. Вы должны найти «его» в другом месте».

В это время в Нюрнберге проходил съезд нацистской партии. Коричнерубашечники маршировали по улицам; радиоусилители разносили речи Германа Геринга; немецкое командование устроило военный парад. На съезде среди иностранных гостей присутствовали два английских психиатра, посланные в Нюрнберг английским правительством для изучения рефлексов Гитлера. Их секретный доклад, к сожалению, до сих пор все еще не опубликован.

7 сентября лондонская газета «Таймс» удивила читателей своей передовицей. В ней впервые открыто говорилось, что Чехословакия окажется в лучшем положении, если она пойдет на территориальные уступки Гитлеру. Это еще больше подхлестнуло Гитлера. Он стал действовать самоувереннее; грубо отверг предложения лорда Ренсимена, с еще большей яростью стал нападать на Бенеша.

Через день после возвращения Клейста в Берлин генерал Бек передал функции начальника генерального штаба сухопутных сил своему заместителю генералу Францу Гальдеру. Генерал Бек принял это решение после того, как Гитлер в середине августа заявил в своей речи, обращенной к генералам в Ютербоге, что он этой осенью намерен силой разрешить чешскую проблему.

Канарис решил представить все таким образом, будто англичане, если дело дойдет до этого, станут воевать. Клейст ходил от одного генерала к другому, призывая их к действию. Канарис ознакомил генералов с письмом Черчилля. Одних это воодушевило, другие колебались. Но в середине сентября генерал фон Вицлебен, командующий берлинским военным округом, вместе с Гальдером и другими генералами провел необходимую подготовку для ареста Гитлера по его возвращении из Берхтесгадена в столицу. Граф Гельдорф, начальник берлинской полиции, был готов к тому, чтобы использовать имеющиеся в его распоряжении силы для ареста нацистских вожаков. Генерал Гёппнер, командир 3-й танковой дивизии, дислоцированной к югу от Берлина, должен был со своей дивизией войти в столицу по сигналу Вицлебена. Начальником генерального штаба опять стал бы генерал Бек. «Нет сомнения, что в то время существовал заговор, предпринимались серьезные меры для того, чтобы сделать его эффективным», — писал Черчилль много лет спустя в своей книге «Надвигающаяся буря» [33] Churchill W. S. The Second World War. Vol. I. The Gathering Storm. Cassel & Co. London, 1948. . В день возвращения Гитлера страшная тишина наступала в здании генерального штаба. Чувствовали ли опасность Гитлер, Гиммлер и Гейдрих? Однако этот вечер прошел без каких-либо инцидентов, и еще до захода солнца адмирал Канарис знал, что ничего не произойдет. Вместе с полковником Лахузеном, Пикенброком и Гроскуртом он обедал, когда поступило сообщение из военного министерства. Министр Чемберлен намеревался вылететь в Берхтесгаден для обсуждения чехословацкого вопроса.

Лахузен вспоминает, как адмирал положил на стол нож и вилку, совершенно потеряв аппетит.

«Что он делает? Зачем он едет с визитом к этому человеку?» — Адмирал, недоуменно проговорив эти слова, вышел из-за стола и зашагал по комнате. Он был взволнован и больше не прикасался к еде. Извинившись перед своими подчиненными, адмирал рано ушел домой. Неужели он ошибся, показав свое истинное лицо англичанам? Может быть, он испугал их в Лондоне, и поэтому Чемберлен решил ехать в Берхтесгаден на переговоры с Гитлером? А может быть, англичане считают, что его информация и совет не что иное, как интрига или обман?!

Некоторые из высших немецких генералов пришли в ярость, считая, что Канарис ввел их в заблуждение, когда заявлял о решимости англичан вести войну. Они стали поговаривать о том, что разведывательную службу не следовало бы доверять морскому офицеру. Лахузен передал мне высказывание одного высшего офицера об адмирале и его друзьях как о «людях, которые подорвали влияние генерального штаба», направив оппозицию Гитлеру по неправильному пути. Это была одна точка зрения. Между генерал-полковником фон Рундштедтом и его старым другом Клейстом 25 сентября состоялась короткая беседа. Когда Клейст заговорил о возможных действиях против Гитлера, фон Рундштедт с раздражением встретил его предложения. Все выглядело так, будто генералов обманули, а Гитлер был прав.