Андрей Троицкий - Операция «Людоед»

– Я вижу, ваши дела идут не блестяще, – сказал Буряк. – Но я, кажется, знаю, как вам помочь. Нас здесь никто не услышит? Прекрасно. Я знаком с людьми, очень обеспеченными немцами, которые интересуются деятельностью вашего фонда. Не этой вот ерундой.

Буряк показал пальцем на ящики с полусгнившими тряпками.

– А теми людьми, которые бывают здесь и обсуждают очень важные вещи. Строят планы, общаются… Полезна будет любая информация.

– Какая, например? – управляющий заговорил хриплым шепотом.

– Например, информация о Зурабе, который здесь частенько бывает.

Услышав имя, Цыбульский вздрогнул, будто его протянули плеткой по мягкому месту. Он долго морщил лоб, собираясь с ответом, но за пару минут так и не произнес ни слова.

– Такие сведения стоят немалых денег, – продолжил Буряк. – Но мои немецкие друзья – люди весьма щедрые. Они зададут вам вопросы, которые их интересуют, а вы дадите правдивые искренние ответы. Всего-навсего. Если вы примите правильное решение, то сможете наслаждаться жизнью, а не дышать мышиным пометом в сыром подвале. Вы можете обеспечить себе достойную старость. Скажем, купить небольшой домик в Испании. Вы там бывали?

– Не доводилось, – промямлил Цыбульский.

– А я бывал. На побережье есть очень живописные места. И спокойные. Сами все увидите. Вашим недругам не удастся вас достать. Ведь у пана Цыбульского будет новое имя, новые документы и, разумеется, деньги.

Управляющий стоял ни живой, ни мертвый. Он прикусил губу, уставился в дальний темный угол, словно что решал для себя жизненно важную задачу и никак не мог ее осилить. Буряк не дал Цыбульскому опомниться. Сунул ему в ладонь бумажку с записанным на ней номером телефона. Сказал, что будет ждать звонка пана в течение двадцати двух часов: с сегодняшнего вечера до завтрашнего обеда. Если Цыбульский решит обсудить предложение, он позвонит. Завтра в восемь вечера они встретятся в ресторане гостиницы «Виктория – Интерконтиненталь» на Крулевской улице. В гостинице забронировали номер, где они после ужина обсудят все детали будущей сделки.

– Вам нечего опасаться, – на прощание Буряк потормошил Цыбульского за плечо. – Мои друзья не только богатые, но и влиятельные люди. Если вы согласитесь на откровенный разговор, получите гарантии безопасности.

– Да, да, – Цыбульский кивнул головой и зажал в потном кулаке бумажку с телефоном. – Гарантии…

Буряк повернулся, темным коридором дошагал до лестницы, поднялся наверх и вышел на улицу.

Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 16 августа.

Первую половину дня генерал Антипов делал вид, что копается в бумагах, но на самом деле ждал хороших известий из Чебоксар. И не просто хороших известий. Антипов был уверен, интуитивно чувствовал, что именно сегодня состоится арест Стерна. В худшем случае, если Стерн окажет вооруженное сопротивление, его просто прихлопнут. Но интуиция подводила Антипова. После полудня позвонил полковник ФСБ Иван Павлович Шевцов, координатор операции. По первым же словам полковника, по интонациям голоса, Антипов понял, что поиски Стерна затягиваются.

– Пока ничего нового, – сказал Шевцов. – Старший офицер группы Чекалин свяжется со мной в два часа дня.

– Хорошо, – ответил Антипов, хотя ничего хорошего от Шевцова не услышал. – Держи меня в курсе, Иван Палыч.

– Разумеется. Если что, позвоню.

Антипов опустил трубку, пересчитал оставшиеся в пачке сигареты. Он подумал, что высмолил с утра уже пятнадцать штук. Это много. Он прикурил и стал неторопливо восстанавливать в памяти события последних дней и часов. Задержание во Внуковском аэропорту некоего Виталия Афанасьева переломило весь ход операции «Людоед». Этот подарок судьбы буквально с неба свалился. Антипов дважды выезжал в Лефортовский следственный изолятор, чтобы лично проводить допрос задержанного. Афанасьев попал в поле зрение РУБОПа, когда несколько дней назад был похищен его компаньон по бизнесу Николай Трещалов. Два телохранителя Трещалова убиты возле подъезда жилого дома. Афанасьев сам навлек на себя подозрения милиции, он вел себя странно. Старался уйти от наружного наблюдения, заметно нервничал, пользовался мобильными телефонами, зарегистрированными на третьих лиц. Короче говоря, к этому типу не мешало присмотреться повнимательнее. Оперативники установили за Афанасьевым скрытное наблюдение, накинули прослушку на его телефоны. Однако Афанасьев, ловкий и скользкий, как змея, сумел уйти от милицейской опеки. Оторвавшись от опекунов, приехал в аэропорт, вылетел первым рейсом в Чебоксары. Впрочем, о том, что Афанасьев находится вне пределов столицы, узнали задним числом, когда вечером в разговоре с женой подозреваемый проболтался, сказал, что находится в Чебоксарах. К тому времени был собран вагон улик, правда, косвенных, подтверждающих причастность Афанасьев к похищению своего компаньона. В РУБОПе пришли к выводу, что подозреваемый хотел прибрать к рукам совместный бизнес, который вел с Трещаловым. Внезапное исчезновение Афанасьева, ночной телефонный разговор с женой, лишь укрепили милиционеров в их подозрениях. Но, главное, тело Трещалова обнаружили в тридцати трех километрах от Чебоксар как раз в тот момент, когда Афанасьев утром следующего дня покупал билеты до Москвы. Некая Сальникова, сиделка профилактория для слепых и слабовидящих «Родник», ранним утром шла пешком на работу. Женщина вылезла из автобуса на развилке дорог, свернула с асфальтового шоссе на грунтовку и прошагала километр, когда заметила на обочине мужской грязный ботинок. Сальникова остановилась, подняла ботинок: сорок третий размер, точно как у мужа. Женщина заглянула в придорожную канаву, не валяется ли там второй башмак. Будет пара. И увидела ногу, торчащую из воды. Труп Трещалова наспех замаскировали сломанными ветками и травой. Сальникова побежала в профилакторий вызывать милицию. Выехавшая на место бригада следователей опознала в убитом Трещалова, фотографии и ориентировки на него были разосланы по всем городам и весям. Афанасьева же задержала в столичном аэропорту, отвезли на Шаболовку. Следователям оставалось не так уж много работы: предъявить задержанному обвинительное заключение, перевезти его из КПЗ в тюрьму, где Афанасьев будет дожидаться суда. А суд, надо думать, вкатит ему не меньше пятнадцати лет лагерей за преднамеренное тройное убийство при отягчающих обстоятельствах. И Афанасьеву уже не отвертеться, не уйти от ответственности. Однако сам бог, кажется, хранил этого типа. В его кармане обнаружили записку, запечатанную в пластиковый пакетик, и написанную не чернилами, а кровью. В тексте упоминался Стерн, объявленный по линии ФСБ в федеральный розыск. Антипов, примчавшись в Лефортовский СИЗО на первый допрос Афанасьева, долго не мог поверить в столь щедрый подарок судьбы. В записке, составленной Трещаловым за несколько часов до смерти, содержалась информация совершенно уникальная, даже бесценная. Первое: дается две цифры номера того фургона «Газель», на котором разъезжает Стерн. Второе: есть приметы частного дома, где Стерн проживает в настоящее время. Один этаж, мансарда, приметная желтая крыша. И еще скворечник на углу забора. Третье: у Стерна появился сообщник, молодой подручный по имени Всеволод, который буквально на днях был освобожден из мест заключения. Как выяснилось в ходе допроса, сам Афанасьев о существовании какого-то Стерна впервые узнал из записки, и по этому вопросу ничего пояснить не может. Афанасьев лишь подробно рассказал о том, как произошло жестокое и хладнокровное убийство Трещалова дождливой ночью на темной дороге. «Ваше мнение, зачем нужны похитителям и убийцам те пятьдесят тысяч долларов, что вы им передали?» – спросил Антипов. «Видимо, у них большие расходы», – просто ответил Афанасьев. «Почему вы сразу, как только получили дискету с инструкциями похитителей, не обратились в милицию? – спросил генерал. – Тогда бы у нас был шанс взять преступников». «Я хотел спасти жизнь друга», – ответил Афанасьев. «Он хотел друга спасти, – проворчал Антипов. – Скажите пожалуйста. Не хрена тут из себя благородную девицу разыгрывать. Ты даже представить себе не можешь, какие беды они натворят на твои паршивые деньги».