Юрий Абожин - Конец карьеры

— Мне думается, что он пробирается к своему тайнику, — заметил Снегирев Кондратьеву, положив трубку телефона. — Ты можешь спросить, почему я думаю, что к тайнику. Завьялов не мог нести в город свое шпионское снаряжение, это понятно и школьнику. Но он здесь находится уже больше полмесяца, и так или иначе ему что-то должно понадобиться. Мы знаем, что он снабжен коротковолновой радиостанцией, на которой работал в день высадки. Логично я рассуждаю?

— Вообще-то логично. Но здесь трудно гадать.

— А мы должны гадать. Должны сопоставлять, проверять свои догадки. Отбрасывать можно только то, что проверено тщательно и всесторонне.

— Я согласен с этим. Но что же нам даст его тайник?

— Может быть, там есть такое, что поможет нам напасть на след «Скорпиона». Дело наше движется тихо. Я не хочу сказать, что ничего не сделано, но след «Скорпиона» не найден.

— Но мы уже установили, что он существует. Полдела сделано.

— Наиболее легкая половина.

…Вслед за автобусом двинулась зеленая «Волга» с кубиками на дверце. Километра за два от ручья Завьялов вышел из автобуса. Его обогнала «Волга». Остановившись за ближайшим поворотом, она высадила двух человек и умчалась дальше.

Завьялов несколько раз останавливался на обочине ждал, не покажется ли еще какая машина или пешеходы, затем, не спеша, шел дальше. Вот и поворот к ручью, к нему даже протоптана тропка, здесь часто останавливаются машины и шоферы заливают воду в радиаторы. От ручья Завьялов свернул в сторону и направился вверх по склону сопки. Склон был безлесный, кое-где поросший кустарником, пройти по нему незаметно было невозможно.

Перевалив сопку, Завьялов по противоположному склону спустился вниз и, сделав петлю, снова вышел на дорогу. Дождался обратного автобуса и уехал в город. Вечером Князев сидел у Снегирева и докладывал о результатах наблюдения.

— Значит, он все же обнаружил за собой слежку, — заметил подполковник.

— Это невозможно, Владимир Сергеевич. Просто он хотел проверить, нет ли за ним «хвостов». В городе это сделать трудно, вот он и предпринял эту вылазку.

— Вы думаете? Возможно. Но почему он поехал в ту сторону, откуда пришел, а не в обратную? Например, к пионерскому лагерю или в сопки? Может быть, хотел попутно посмотреть, все ли в порядке в непосредственной близости тайника?

— Может быть.

Снегирев развернул на столе карту города и его окрестностей и склонился над ней.

— Двигайтесь ближе. Вот смотрите… красной полосой отмечен путь агента. Крестиком, откуда он ушел из-под наблюдения. Нарисуйте путь его прогулки сегодня.

Князев взял синий карандаш и обвел им путь следования Завьялова. На карте он прошел рядом с крестиком и сделал петлю в другую сторону от дороги.

— Здесь «гость» с лодки был под наблюдением, — заметил Снегирев, ведя карандашом вдоль красной линии до крестика. — Значит, спрятать ничего не мог. Вы подтверждаете это, Князев?

— Да, подтверждаю.

— В город нести свое снаряжение он тоже не мог Выходит, что его тайник должен находиться между крестиком и чертой города, по всей вероятности, недалеко от дороги. Вот, в этом районе, — Снегирев замкнул овальную петлю, в которую попал ручеек, участок дороги до города и склон сопки, на которую поднимался Завьялов. — Здесь его тайник. Завтра с утра организуем поиски. Мы обязаны его найти. Вам, Князев, задание: если Завьялов завтра снова предпримет попытку поехать туда, сорвать ее любым способом, конечно, не выявляя слежки. Понятно?

— Так точно, товарищ подполковник.

Весь следующий день сотрудники Снегирева, разбив участок, отмеченный на карте, на более мелкие, исследовали их вдоль и поперек, но тайник не обнаружили. Руководил поисками Кондратьев.

— Не нашли, — доложил он поздно вечером Снегиреву.

— Очень плохо. Завтра снова искать. Тайник должен быть найден. В нем есть металлические предметы, это несомненно, возьмите саперные щупы для поиска мин.

— Ясно. А что сейчас Завьялов?

— Гуляет с девушкой по набережной. Продавщица универмага.

— Начал обзаводиться знакомыми? Или жениться надумал?

— А что, этот ход возможен. И, может быть, так он и должен поступить по данной ему инструкции. Обзавестись семьей, войти в доверие. Он пока ничего не предпринимает враждебного нам. Выжидает. Почерк, перенятый американцами у немцев.

— Девушка подозрений не вызывает?

— Нет. Встречи носят явный характер отношений между молодыми людьми. Но присматривать за ней мы будем, мы обязаны оградить граждан от возможной опасности. Кто знает, с какими целями он встречается с ней? Может быть, попытается завербовать ее своей помощницей, а она откажется и, пожалуйста, — ее жизнь под угрозой.

— Вы уверены, что ту девушку убили, — спросил Кондратьев.

— Уверен. Сделал это «Скорпион». Только пока еще не ясно, в чем он ее заподозрил.

— Значит, отпадает необходимость задерживать здесь лейтенанта Рязанцева?

— Нет, он еще понадобится, чтобы выяснить некоторые обстоятельства убийства, когда возьмем «Скорпиона».

В дверь постучали.

— Да, — ответил Снегирев.

Вошел дежурный по отделу и доложил:

— Товарищ подполковник, старший лейтенант милиции привез к вам человека, он такую вещь рассказывает… Вы его выслушайте.

— Пригласите.

Дежурный ввел в кабинет Никаноровича, хозяина дома, в котором проживал Зубенко. Старик опасливо остановился возле двери, оглядывая находившихся в кабинете, и не знал к кому обратиться. Поздоровался со всеми:

— Здрасьте…

— Здравствуйте, — ответил Снегирев. — Проходите, пожалуйста, садитесь.

— Да я ничего. Я здесь…

Подполковник вышел из-за стола, провел Никаноровича к дивану и усадил его. Сам сел рядом на стул.

— Слушаю вас.

— Да я вот уже обсказал товарищу… мильцинеру. Тут дело, значит, такое… Может еще и напраслину горожу. Мы во время войны в Белоруссии проживали. Такое дело. В Щеглах. Село большое. Так вот всякого натерпелись под немцем. А был там один полицай — много горя принес народу…

— Как его фамилия?

— Да вот по старости запамятовал. И старуха никак не вспомнит. Такое, значит, дело… Выслеживал этот полицай советские власти и доносил немцам. Щегловского секлетаря по его доносу расстреляли. Вместе с ним и жену, стало быть. Детишек в Германию отправили. Да еще много от его подлой руки полегло. Инженер ТЭЦа обличьем — ну точно он. Только старше стал, глаже. Сытый, культурный. Как встретил на улице первый раз, аж ноги подкосились, стало быть… Проверьте уж. Такое дело. Я, стало быть, на всякий случай. Мало ли бывает.

— Хорошо, товарищ…

— Сугробовы мы, — поспешно подскочил Никанорович.

— …товарищ Сугробов. Мы проверим. Выясним и сообщим. А вы пока никому ни слова про наш разговор. Хорошо?