Африкан Шебалов - Тайна стонущей пещеры

Сбитнев снова впился глазами в пещеру. «Интересно, бывал там кто-нибудь? — думал он. — И кто ее выдолбил? Может быть, первобытные люди? А может выкопало какое-нибудь доисторическое животное…»

Только Шумейкина не трогали красоты природы. Он украдкой ел черешню и что-то сосредоточенно обдумывал. Выплюнув косточку, Олег подошел к Сбитневу:

— Хочешь? Только тебе. Первый сорт! — предложил он Вите горсть черешни. И когда Сбитнев взял, добавил:

— А ты зря с Ягодкой купаться ходил. Вот увидишь, он все равно учительнице наябедничает. Он же как девчонка. Вон, посмотри!

Вася, окруженный тремя девочками, рассматривал в лупу какое-то растение.

— Какая красивая травка! — заглянула через плечо Коркина Оля Пахомова.

— Не травка, а «Капиллус Венерис», или, по-русски, «Волос Венеры», — авторитетно поправил ее Коркин. — Очень редкий экземпляр. Только у нас в Крыму встречается. Из семейства папоротниковых.

— А может, из семейства ягодковых? — захихикал Шумейкин. Забыв осторожность, он картинно опустил в рот за стебельки две черешни.

Коркин с недоумением заморгал, чуть было не произнес свое «кого-чего», потом заметил в руках Сбитнева и Шумейкина черешни.

— У лесника наворовали? У тети Глаши?

Шумейкин быстро нашелся:

— У тети Глаши… И выдумает такое! — он взглянул на Сбитнева, глаза его забегали, он коротко рассмеялся:

— У меня полный мешок этого добра! Думаешь, только тебе мать всякой всячины в дорогу надавала?.. Эх, ты, Ягодка! Лучше за собой посматривай.

К ребятам подошла учительница.

— Вера Алексеевна, а в ту пещеру кто-нибудь лазил? — показал Сбитнев наверх.

— Да, там бывают туристы. Я сама на веревке сверху спускалась в нее. Там два небольших зала.

Сбитнев еще раз взглянул по стене вверх, мысленно измерил расстояние от края каньона до пещеры и впервые с уважением посмотрел на учительницу.

Вера Алексеевна поднялась с камня.

— Ну, ребята, пошли на выход!

Пока шли вдоль ручейка, Сбитнев для школьной коллекции отбил несколько кусочков известняка от стен каньона. Перепрыгивая с камня на камень, он догнал отряд. На повороте его дожидался Шумейкин.

— Видел, как давеча Ягодка окрысился? Я же говорил тебе, что это фрукт! Помнишь, ты случайно в классе окно разбил. Ну, футбольным мячом? Это он тогда директору школы донес! Точно! Проучить бы его!

— Да никто не доносил. Я сам пошел и сказал, — недовольно возразил Сбитнев. — И охота тебе все про Ваську бубнить…

Отряд задержался у большого камня, загородившего выход из каньона.

Вера Алексеевна первая поднялась на камень, с ее помощью взобрались несколько ребят и стали помогать остальным.

Вера Алексеевна втащила на камень Шумейкина и протянула руку Сбитневу.

— Не надо, я сам, — сказал Сбитнев. Он цепко схватился за плоский край камня, подтянулся и, найдя опору для ноги, легко поднялся на камень.

Коркин, наблюдавший за ним, передал Тузика Гале Пурыгиной и попытался проделать то же. Кряхтя, он чуть-чуть подтянулся на руках, но тут же сорвался.

— Давай уж руку, спортсмен! — небрежно сказал Сбитнев.

— Постой, я еще раз попробую.

Сбитнев с улыбкой наблюдал, как Коркин неуклюже карабкался вверх, и, видя, что у него ничего не получается, вытащил его за руку.

— Жидковат ты, Коркин. Тренироваться надо?

— Мешок тяжелый — мешает. А без него — я запросто.

— Мешок? Сам ты как мешок с опилками, — косясь на учительницу, наклонился Сбитнев к уху Коркина.

Видя, что Коркин не на шутку расстроился. Вера Алексеевна решила утешить его:

— Ничего, Вася. Я в первом походе тоже такой была. Некоторые куда сильнее выглядели, а настоящих туристов из них так и не вышло.

— Значит, желания не было, — строптиво сказал Сбитнев.

— Возможно, желания, а может быть, кое-чего другого, — возразила учительница и объявила:

— Сейчас привал на пятнадцать минут, а потом к голубому озеру.

Снова отряд шагает лесом. Под ногами шуршит прошлогодняя листва; сквозь нее кое-где пробиваются редкие травинки с тонкими, бледными стеблями. На земле мигают солнечные зайчики; если долго смотреть на них, начинает казаться, что земля колышется под ногами, как палуба большого корабля.

Матвеев, который догнал отряд сразу же после выхода из каньона, шел впереди, шутил, посмеивался. Ребята совсем освоились с геологом.

Лес становился все гуще. Справа и слева стали подниматься лесистые склоны гор. Отряд проходил ущельем, которое тянулось поперек горного массива.

Вера Алексеевна отступила на обочину тропки и, как она это часто делала, пропустила мимо себя всех ребят.

— Не растягивайтесь, не растягивайтесь, — подгоняла она последних, — а ты, Витя, посматривай, чтобы никто не отходил далеко.

Вскоре вышли на большую поляну, где стоял старый шалаш. Десятка полтора полусгнивших жердей были составлены конусом. Несколько куч таких жердей белели, как кости, в густой, буйно разросшейся траве. От всего веяло запустением.

— Здесь была одна из стоянок партизан, — сказала Вера Алексеевна, когда отряд собрался на поляне.

Ребята разошлись, внимательно осматривая все вокруг. Каждый втайне надеялся найти хоть какой-нибудь предмет сурового партизанского обихода.

— Ребята, сюда! — позвал Ваня Горелов.

Все бросились к нему. Ваня стоял возле толстого, обросшего косматым зеленым мохом дуба, по локоть запустив руку в дупло.

— Что там? Что ты нашел? — раздались возбужденные голоса.

Ваня выбрасывал из дупла сухие, слежавшиеся листья, потом зашуршал чем-то и вынул полную горсть орехов.

— Я думал, наган или гранаты, а это партизанский склад орехов. Ох, и много.

— Это белка запасла в прошлом году на зиму, да, видно, забыла про них, уверенно, со знанием дела сказал Коркин.

Ребята безобидно посмеялись над разочарованным Ваней и с удовольствием воспользовались запасами рассеянной хозяйки-белочки.

…Часа через два отряд подошел к небольшому овальному озеру, лежавшему в ущелье между горами.

Под плоским утесом, почти у самого берега озера, стояли четыре шалаша, позванивая на ветру пересохшими листьями.

— Вот здесь и заночуем, — сказала Вера Алексеевна.

Ребята, облегченно отдуваясь, сбрасывали с плеч мешки, суетились около шалашей и нетерпеливо поглядывали на озеро.

Матвеев снял свой объемистый рюкзак и с трудом подвесил его высоко на толстый обломанный сук дикой груши, стоявшей в стороне.

— А мешок у вас, видно, потяжелее наших, — посочувствовала геологу Вера Алексеевна.

— Соразмерно комплекции; да и не на прогулку вышел, — отшутился Матвеев и, вздохнув, добавил: