Африкан Шебалов - Тайна стонущей пещеры

— А знаете, чтобы получить килограмм розового масла, надо собрать полторы-две тонны лепестков, — крикнула она и тут же добавила:

— Вы хоть побыстрее идите, а то мне совсем даже не с кем будет разговаривать.

К Вере Алексеевне, работавшей вместе с ребятами, подошла звеньевая Фрося:

— Товарищ учительница, нам бы двоих ребят на относку лепестков.

Вера Алексеевна выпрямилась:

— Виктор, ты пойдешь, — сказала она Сбитневу, потом задержала взгляд на Шумейкине. Тот с надеждой смотрел на учительницу, и она, помедлив, добавила:

— Ну, и ты, Олег!

Шумейкин охотно побежал вслед за звеньевой. Его совсем не радовала работа на этих колючих кустах.

Под навесом, куда Сбитнев и Шумейкин принесли первую корзину лепестков, стояла Елизавета Петровна. Она делала карандашом какие-то пометки в потрепанном блокноте. Возле нее переминался с ноги на ногу Жорка.

— Так как же, Елизавета Петровна, можно? — тянул он, умоляюще глядя на председателя. — Я полночи профилактику делал, всю схему проверил. Хотите, при вас заведу?

— Знаю я твою таратайку, — отмахивалась от него Елизавета Петровна. — Тебя в поле с навозом пошлешь, и то душа болит. А тут груз-то какой чистое золото! — она повернулась к Сбитневу и Шумейкину.

— Вы, ребята, корзину вот сюда, в тень, подальше от солнца ставьте, — указала она под стену, на которой висело несколько фонарей «летучая мышь».

Вскоре вдоль стены под навесом выстроилось в два ряда более десятка корзин.

Шумейкин недовольно сопел. Оказывается, эта работа ничуть не легче. Витька чуть не бегом таскает корзины, и ему приходится бегать. «И чего Сбитнев из кожи лезет?» — думал он, но помалкивал, зная крутой нрав товарища.

На плантации звеньевая спросила их:

— Много уже корзин набралось?

— Штук четырнадцать-пятнадцать, — вытер Сбитнев вспотевший лоб.

Фрося озабоченно посмотрела на дорогу и вслед за ребятами пошла под навес.

— Отправлять розу надо бы, — сказала она председателю. — Масло теряется! А машина с завода еще не скоро вернется. Не рассчитали мы с транспортом.

— Елизавета Петровна, ну чем не транспорт?! — ударил себя в грудь кулаком Жорка. — Честное комсомольское, вмиг доставлю! Вот увидите!

Фрося испытующе поглядела на полуторку:

— Может, правда, попытаемся, Елизавета Петровна? Сейчас одной машиной все равно не управиться. Людей-то вон сколько. Прямо в корзинах и отправим. Накроем сверху брезентом, и все, — она взглянула на Жорку. — А в случае если застрянет — перегрузим. Несколько ребят с ним пошлем.

Жорка просиял всем своим конопатым лицом:

— Елизавета Петровна, я со всей ответственностью… — воодушевился он, но председатель не дала ему договорить:

— Ладно, мучитель ты мой. Поезжай! Но если и на этот раз застрянешь сразу же в утильсырье твою таратайку сдам.

— Да я!.. — радостно вскрикнул Жорка и, не договорив, бросился к своей машине.

Через полчаса машина бодро бежала под гору неровной лесной дорогой. Сбитнев, Зинка и Шумейкин сидели в кузове, поминутно кланяясь ветвям, которые то и дело хлестали по кабине.

Когда машина отъехала километра два от плантации, под брезентом, между корзинами что-то завозилось и заскулило.

— Тузик? Как он сюда попал? — удивились Сбитнев и Зинка.

Шумейкин принял ногу, и из треугольной щели между корзинами выкатился лохматый комочек.

— Кто его посадил в машину? — нахмурился Сбитнев.

— Я… Пускай прокатится, — отвел глаза Шумейкин.

— Ты не крути. Ты что задумал? Завезти решил собаку, Ваське насолить? — возмутился Сбитнев.

— И ничего я не задумывал. А вообще от этой скотины никакой пользы, только под ногами путается…

— А от тебя какая польза!? — вскипела Зинка. — Тузик, Тузинька, иди сюда! — погладила она собачонку.

— Ты мне головой ответишь за каждый волос с Тузика! Понял?! — прикрикнул Сбитнев на притихшего Шумейкина.

…В кабине, сосредоточенный и торжественный, Жорка всей грудью налегал на руль, стараясь удержать прыгающую на камнях и скрипящую во всех суставах машину. Рядом с ним трясся на сиденье Мишка.

Жорка знал, что по этой глухой дороге почти не ездят, но, соблюдая правила, он перед каждым поворотом сигналил. Лес оглашало простуженное сипение, тревожа дремавшего у Зинки на коленях Тузика.

Жорка поглядывал на брата глазами, в которых сияли гордость и торжество.

Вскоре лес поредел. Дорога прямой линией пересекала большую поляну. Жорка отпустил тормоза, и машина побежала быстрее.

— Ну как, братан, идем? — спросил Жорка. Сквозь напускное равнодушие на его лице проступила самодовольная улыбка.

— Ничего, подходяще, — медленно выговорил Мишка. Шмыгнув носом, он подпрыгнул и клацнул зубами: колесо машины наехало на камень.

— Вот то-то, — произнес довольный Жорка. — А Елизавета Петровна все сомнева… — он не договорил. Сзади раздался выстрел.

— Сели! — испуганно округлил глаза Мишка. Жорка яростно нажал на тормоза.

Сбитнев и Зинка соскочили с покосившегося кузова и склонились над осевшим скатом.

— Вот беда! С Жоркой всегда так — известный аварийщик, — тряхнула косичками Зинка.

Сбитнев с трудом вытащил из покрышки большой согнутый гвоздь и подал его подбежавшему Жорке:

— Вот!

Тот повертел в руках злополучный кусочек металла и в сердцах швырнул его на землю:

— Из-за ржавого гвоздя авторитет теряю! И надо ему обязательно меня найти.

— Что же теперь делать? — спросил Шумейкин, спрыгнув на землю.

— Што-што… — сердито передразнил его Жорка. — Мишка, тащи домкрат!

В кузове машины заскулил и заскреб когтями Тузик. Зинка спустила его на землю:

— Иди, лохматенький, побегай пока.

Тузик радостно взвизгнул, понесся кругами по поляне и скрылся в кустах.

Жорка сплюнул, почесал под фуражкой затылок, осмотрел скат.

— Может, чем помочь? — предложил Сбитнев.

— Сами справимся! Из вас помощники…

Жорка кипел от досады. «Так хорошо начал рейс, и вот тебе! Теперь Елизавета Петровна нипочем не доверит», — горевал он.

«Ну и ковыряйся сам», — обозлился Сбитнев и отвернулся.

Он осмотрелся по сторонам и стал подниматься на холм за дорогой. Зинка и Шумейкин догнали его.

— Ты не обижайся на Жорку, — примирительно заговорила Зинка, — Он вообще у нас хороший. И полуторку свою ужас как любит. Первое время, когда машину списали, — даже спал в ней. Чтобы другие шофера части не растащили.

— Любит, а ругается, — вставил Шумейкин.

— А ты молчи, подлиза, — прикрикнула Зинка.

Олег вскинул на нее сердитые глазки, покосился на Сбитнева и смолчал.