Чингиз Абдуллаев - Допустимая погрешность

– И поэтому вы расстались?

– Не только. В одну из встреч она потребовала… В общем, я стараюсь предохраняться. В мои годы смешно подцепить какую-нибудь глупую болезнь. Но ей это явно не нравилось. Она требовала, чтобы я отказался от подобных методов. Вы меня понимаете? А я боялся, что она хочет совсем другого. В общем, я перестал с ней встречаться, и думаю, что сделал правильно. Хотя отношения у нас оставались хорошими. До вчерашнего дня.

– Не думаю, что вы поступили правильно, – сказал Дронго. – Поэтому вы боитесь появляться у себя в офисе?

– Я ничего не боюсь, – вспыхнул Борис Алексеевич. – Но сегодня она соберет свои вещи и перейдет в другой отдел. В другое здание.

– Вы еще много раз будете с ней видеться, – возразил Дронго. – Ее будут вызывать как свидетеля в прокуратуру, и, возможно, вам предстоит очная ставка.

– Придется встречаться, – кивнул Ратушинский. – В конце концов, я не утверждаю, что это сделала именно она.

– Все понятно. В офис мы с вами не поедем. И хотя я не одобряю ваших кадровых перемещений, тем не менее пытаюсь понять ваши мотивы. Мне нужно поговорить с Майей Александровной.

– Исключено, – нахмурился Борис Алексеевич. – Она себя очень плохо чувствует.

– Мне кажется, что вы не хотите, чтобы я проводил расследование, – сказал Дронго. – Вы все время пытаетесь мне мешать.

– Хочу, – упрямо сказал Ратушинский. – Если это Юлия, я сотру ее в порошок.

– А если нет?

– Не знаю. Я всю ночь не спал, думал. Уж не знаю, на кого грешить…

– Вы разрешите мне вечером приехать к вам на дачу?

– Только не сегодня. Вечером у нас будут сотрудники прокуратуры и милиции. Они будут проводить осмотр помещения и беседовать с Майей Александровной.

– Вы только что сказали, что она не может разговаривать.

– Действительно, не может, – кивнул Ратушинский. – Но вам я могу отказать, а им нет.

– Убедили, – сказал Дронго. – Тогда я приеду завтра днем. Завтра суббота, выходной день.

– Хорошо, – с видимым неудовольствием согласился Борис Алексеевич. – Жду вас завтра в два часа дня. Только ненадолго.

– До свидания, – Дронго кивнул хозяину дома и вышел, не подав руки.

Спускаясь по лестнице, он обратил внимание на зеркала внизу. Он подумал, что человек поднимавшийся по лестнице, рисковал, что его зеркальное отражение заметят сидевшие в гостиной люди.

Выйдя из дома, он позвонил Вейдеманису.

– Есть что-нибудь новое?

– Да, – сообщил Эдгар, – много интересного, но ничего конкретного.

– Тогда приезжай ко мне. Я буду вас ждать – тебя и Кружкова. Итак, через час у меня дома. Надеюсь, Кружков к тому времени закончит свои изыскания.

Через час оба помощника Дронго стояли у дверей его квартиры. Когда они вошли, хозяин пригласил их на кухню. Кружков любил чай, а Вейдеманис кофе. Усевшись за столик, они принялись рассказывать, что удалось установить каждому.

– Инна Денисенко работает в Институте мировой литературы уже девять лет, – начал Эдгар, – она по мужу Денисенко. Это ее второй супруг. С первым она развелась через три года после замужества. Он известный гитарист из модной рок-группы. Детей не было. Можешь себе представить: она ездила с ним в качестве редактора их группы и правила им тексты. У нее высшее филологическое образование, а у него среднее. Бросил, не доучившись, музыкальную школу.

– У нее были странные предпочтения, – задумчиво заметил Дронго.

– Потом она перешла на работу в какой-то журнал, – продолжал Эдгар, – а затем в Институт мировой литературы. Познакомилась со своим вторым мужем. Выйдя за него замуж, сразу сменила фамилию. Михаил был тогда многообещающим режиссером. Он оставил первую жену с двумя детьми, чтобы уйти к Инне.

– Тогда все были многообещающими режиссерами, – глубокомысленно заметил Кружков. – В конце восьмидесятых все казались такими глубокими и умными. Помните, как мы радовались выступлениям политиков, откровениям историков, смелости публицистов. А потом оказалось, что все это пшик. Политики были продажные и глупые, историки оказались обманщиками и проходимцами, а публицисты – трусливым сбродом, который легко покупался.

– Тебе нужно ходить на митинги оппозиции, – с характерным акцентом произнес Вейдеманис.

– При чем тут оппозиция? Я правду говорю. Помните, сколько писателей и актеров вылезли на поверхность, сколько режиссеров обещали нам создавать гениальные произведения, если уберут цензуру, сколько писателей обещали опубликовать гениальные романы… А оказалось, что все они «пустышки». Им просто нечего сказать людям.

– Денисенко был не таким, – убежденно сказал Эдгар. – У него, может быть, многое не получалось, но он никогда не был демагогом. Я видел его ранние работы. Они очень интересные.

Дронго решил вернуть своих помощников к более конкретному разговору.

– Она действительно дружит с Майей Александровной? – спросил он.

– Да. Инна работает в ее отделе. Моя знакомая вспомнила, что они даже ездили вместе отдыхать. В Испанию. Женщины очень дружат, часто ходят вместе на выставки, концерты. Чаще без мужей. Супруга Ратушинского тоже очень интересная женщина, – неожиданно добавил Вейдеманис.

– Эдгар, ты заговорил почти стихами, – засмеялся Дронго. – Ты всегда излагаешь только факты. Что с тобой случилось?

– Это и есть факты, – рассудительно ответил Вейдеманис, – и ты меня не перебивай. Моя знакомая рассказала много интересного из жизни Майи Арчвадзе. Это действительно незаурядный человек. Хорошо поет, рисует, прекрасно знает мировую литературу. Среди ее знакомых – весь бомонд Москвы. Когда в столицу приезжают знаменитые писатели, она организует с ними встречи. Недавно пригласила в институт одного нобелевского лауреата…

– У тебя все?

– Нет. Инна Денисенко недавно купила почти новый «Фольксваген», и все считают, что деньги на покупку машины дала ей подруга. Теперь все.

– Что нового у тебя, Леонид?

– Фирма Виталия Молокова на грани краха, – начал свой отчет Кружков. – Большие долги, никаких перспектив, полгода назад уволено больше половины сотрудников. Молоков – очень слабый бизнесмен и еще худший руководитель. В фирме с ним никто не считается, все знают, что ему помогает деньгами брат жены. Но три месяца назад он получил в банке большой кредит и вложил деньги в поставку оружия с Урала через Украину в одну из арабских стран.

– Денисенко об этом говорил перед смертью, – напомнил Дронго.

Эдгар кивнул в знак согласия.

– Если сделка сорвется, фирма объявит себя банкротом, – сказал Кружков.

– Интересная информация, – пробормотал Дронго. – А его жена?

– Врач. Работает в больнице. Тяжелый, вздорный характер. Больные ее не любят, коллеги боятся ее злого языка. В общем, не подарок. Все знают про ее знаменитого брата, Поэтому ведет себя она все более нагло. У меня больше ничего нет по Молокову и его жене.