Джон Ле Карре - Шпион, выйди вон

– Сын адвоката, помните? Ну же, мистер Смайли, я же у вас начинал.

Все четверо встали, представляя собой довольно нелепую картину: Гиллем и Лейкон были похожи на крестных родителей, в то время как Tapp пожимал Смайли руку, затем еще раз и еще раз, будто их фотографировала пресса.

– Как поживаете, мистер Смайли? Действительно, очень рад вас видеть, сэр.

Отпустив наконец руку, он повернулся и направился к предназначенному для него стулу, а Смайли подумал: «Да, с Рикки Тарром это могло произойти. С Рикки все могло произойти. Боже мой, – пришло ему в голову, – два часа назад я говорил себе, что придется вернуться к прошлому». Он почувствовал жажду и догадался, что это от страха.

Десять? Двенадцать лет назад? В эту ночь ему с трудом удавалось правильно определить время. В круг обязанностей Смайли тогда входила проверка новобранцев: ни один не мог быть принят без его одобрительного кивка, ни одного не стали бы обучать без его подписи в плане приема.

«Холодная война» набирала обороты, «головорезы» были в цене, резиденты Цирка за границей получили приказ Хейдона подыскивать подходящий материал.

Тогда-то Стив Макелвор из Джакарты и прибыл вместе с Тарром. Макелвор был опытным профи, работавшим под «крышей» судового экспедитора. Как-то раз он наткнулся на пьяного и злого Тарра, шатающегося по доку в поисках какой-то своей подружки по имени Роза, которая от него сбежала.

Tapp рассказал ему, как он связался с шайкой бельгийцев, занимающихся контрабандой оружия между островами и побережьем. Он не любил бельгийцев, ему наскучило заниматься контрабандой, к тому же он был зол на них за то, что они украли у него Розу. Макелвор посчитал, что он способен соблюдать дисциплину и достаточно молод для подготовки к участию в специальных операциях, которые «головорезы» разрабатывали за стенами своей мрачной школы в Брикстоне. После обычных проверок Тарра переправили в Сингапур, чтобы убедиться, что он подходит, а затем в «ясли» в Саррате – для третьей проверки. На этом этапе Смайли выступил в роли основного экзаменатора в ряде следовавших одно за другим собеседований, не всегда дружелюбных. «Детские ясли» в Саррате были учебным центром, но использовались и для других целей.

Отец Тарра был адвокатом из Австралии и жил, кажется, в Пенонге. Мать – актриса на выходах из Брэдфорда. Она приехала на Восток вместе с английской драматической труппой перед самой войной. Отец, вспоминал Смайли, слегка двинулся на религиозной почве и проповедовал в местных молельных домах. У матери были какие-то нелады с законом, но отец Тарра либо не знал об этом, либо ему было попросту наплевать. Когда началась война, семейная пара ради своего маленького сына уехала в Сингапур. Несколько месяцев спустя Сингапур пал, и Рикки Tapp начал свое образование под японским надзором в тюрьме Шанчжи. Там его отец проповедовал Божье милосердие каждому, кто попадался ему на глаза, и если бы япошки не преследовали его, то сокамерники делали бы это вместо них. После освобождения все трое вернулись в Пенонг. Рикки пытался готовиться к экзамену по праву, но чаще всего бросал это занятие, и отец, чтобы выбить из его души все грехи, натравил на него каких-то священников. В конце концов Tapp удрал на Борнео. В восемнадцать лет он стал полноправным членом шайки контрабандистов, постоянно стравливая друг с другом все конкурирующие стороны на островах Индонезии. Примерно тогда-то Макелвор и набрел на него.

К тому времени, как Tapp закончил обучение в «яслях», случились известные события в Малайе. Тарра снова внедрили к контрабандистам. Едва ли не первыми, на кого он вышел, стали его бельгийские друзья. Они были слишком заняты поставкой оружия коммунистам, чтобы выяснять, где он пропадал все это время, к тому же им не хватало рабочих рук. Tapp провернул для них несколько операций по отправке оружия, чтобы нащупать связи, а затем однажды ночью, напоив, застрелил четверых, в том числе и Розу, и поджег их лодку. Он мотался по Малайе еще какое-то время, успел выполнить еще два-три поручения перед тем, как его отозвали обратно в Брикстон на переподготовку для специальных операций в Кении – или, говоря простым языком, для охоты за вознаграждение на мау-мау.

После Кении Смайли надолго потерял его из виду" но несколько случаев запали ему в память, потому что они могли закончиться скандалом, и Хозяина следовало поставить в известность. В шестьдесят четвертом Тарра послали в Бразилию для подкупа тамошнего министра по вооружению, который, по некоторым сведениям, попал в переплет. Tapp действовал слишком нахраписто, министр запаниковал и выложил все прессе. У Тарра была голландская «крыша», и никто ни о чем не пронюхал, кроме разведки Нидерландов – эти прямо-таки взбесились от ярости. В Испании год спустя, действуя по сценарию, разработанному Биллом Хейдоном, Tapp шантажировал – или, как выражаются «головорезы», «поджарил» одного польского дипломата, который влюбился в танцовщицу. Первый улов был богатым, Tapp заслужил благодарность и премию. Но когда он явился по второму разу, поляк написал покаянное письмо послу и то ли сам, то ли с чьей-то помощью выбросился из окна.

В Брикстоне Тарра стали называть невезучим. Когда они уселись полукругом возле слабенького огня, Гиллем, судя по выражению его простодушно-юношеского лица, которое, однако, при более пристальном разглядывании обнаруживало печать прожитых лет, мог бы выразиться куда крепче.

– Итак, я полагаю, можно приступать к делу? – любезно произнес Tapp, непринужденно усаживаясь на стул.

Это случилось около шести месяцев назад, – начал Tapp. – В апреле, – тут же оборвал его Гиллем. – Будем точны с самого начала, ладно?

– Значит, в апреле, – невозмутимо сказал Tapp. – В Брикстоне все было довольно спокойно. По-моему, нас тогда дежурило человек шесть. Пит Сембрини как раз прибыл из Рима, Сай Ванхофер только что отличился в Будапеште. – Он криво ухмыльнулся. – Пинг-понг и бильярд в брикстонской комнате отдыха.

Правильно я говорю, мистер Гиллем?

– Это был мертвый сезон.

И вот, нежданно-негаданно, как сказал Tapp, из гонконгской резидентуры приходит срочный запрос.

– К ним в город в поисках электротоваров для советского рынка из Москвы приехала какая-то мелкая торговая делегация. Один из делегатов чересчур увлекся ночными клубами. Звали его Борис, мистер Гиллем знает подробности.

Безупречное прошлое. Они наблюдали за ним уже пять дней, русские должны были пробыть там еще двенадцать. По всем прикидкам местным ребятам довольно опасно было самим играть в эту игру, но они посчитали, что решительный «наезд» может принести успех. На какой-то особо богатый улов расчета не было, но что из этого? Может, мы выставили бы его на торги, правильно я говорю, мистер Гиллем?