Евгений Иванов - Записки опера Особого отдела.

— Ты что, не успел прибыть, как уже "залетел"?

— Нет, с чего ты взял?

— А что ж тебя прямо с вахты сняли? — не унимался дежурный.

— Просто переводят служить на вычислительный центр в подчинение капитана Бондаренко, — с гордостью ответил Лобанов.

— И когда переводят?

— Завтра уже должен быть там.

— Тогда слушай сюда, "салага", взял "машку" и пулей драить среднюю палубу. Не дай божок мне не понравится, тренироваться будешь после отбоя и до самого перевода. Понял? Время пошло! — громогласно скомандовал сержант.

Перевод Лобанова на новое место сержант Голубничий воспринял как личную обиду. Он на всю жизнь запомнил те унижения, какие испытал от "стариков" в первый год службы и поэтому, когда узнал о переводе Лобанова в "теплое место", решил сделать ему запоминающееся последнее дежурство. До смены наряда Лобанов натирал пол казармы без помощи других дневальных. Вечером после ужина "деды" отправили его в умывальник стирать их робы. А после отбоя они принимали у него "зачеты" по знанию воинских уставов. До самого утра одни "старики" меняли других, пока не прозвучала спасительная команда "Подъем".

После завтрака он зашел в баталерку, чтобы забрать парадную форму и свой чемодан.

Прапорщик Солоха строго посмотрел на него и спросил:

— А что у тебя очи таки красные? Плохо спал?

— Нет, — ответил Сергей, — когда умывался, мыло в глаза попало.

Прапорщик Солоха всю свою службу работал с матросами, знал их неписанные традиции, при этом старался не вмешиваться во внутреннюю жизнь, но все держал под строгим контролем, чтобы не доводить ситуацию до ЧП. Поэтому прекрасно понял, что происходило ночью.

— Это ничего. Это пройдет. Скучать не будешь за коллективом?

— Я не успел еще привыкнуть к коллективу, так что не за кем скучать, — зло ответил Лобанов. Затем он проверил содержимое чемодана, уложил туда парадную форму и туалетные принадлежности.

— Все на месте? — спросил старшина. Лобанов в ответ утвердительно кивнул головой.

— Тогда напиши мне расписочку, что к командованию роты претензий не имеешь.

— А это еще зачем? — удивился Сергей.

— Да кто тебя знает?! Вдруг через пару дней напишешь жалобу, что у тебя что-то украли или еще, не дай бог, что-то с тобой сотворили. У нас порядок такой. Даже "дембеля" при увольнении мне такие расписки пишут.

Сергей взял чистый лист бумаги и размашистым почерком написал: "Я, матрос Лобанов, к прапорщику Солохе и сержантам роты полка претензий не имею".

Старшина взял расписку двумя руками и тут же прикрепил ее скрепкой к "Личному делу".

— Вот и гарненько, — произнес довольный старшина, — удачи тебе на новом месте, но не забывай, что официально ты числишься у нас, и если там не ко двору придешься, то опять к нам и вернешься.

На прощание они пожали руки друг другу. Про себя Сергей подумал, что зажмет все свое самолюбие и свою гордость, но назад в казарму не вернется.

Служба на вычислительном центре ему нравилась. У него была масса свободного времени. ЭВМ практически по назначению не использовалась. К ней прилагалась масса другой аппаратуры, которая стояла в закрытых коробках. Сергей внимательно изучил инструкции и выяснил, что имеющаяся техника позволяет делать копии документов, печатать нестандартным шрифтом. Первое, что он сделал на новой технике, — это распечатал таблички на двери в штаб. Инициатива матроса понравилась начальнику штаба, и вычислительный центр начал функционировать, правда, как мини-типография.

Отношения с Бондаренко очень быстро вышли за рамки служебных. Капитан оказался на самом деле очень мягким человеком, и тот образ властного начальника, который сформировался у Сергея после первой встречи, со временем рассыпался, как карточный домик. Лобанов продолжал выдвигать инициативы и сам же их реализовывал в жизнь. Бондаренко уже просто не мешал энергичному матросу. Такое положение дел его тоже устраивало, потому что теперь капитан мог в рабочее время заняться рыболовными снастями и петлями для ловли зайцев. Наряду с этим в лице Лобанова он нашел человека, который готов был разделить его увлечение "шилом". Бондаренко принимал "заказы" у инженеров эскадрилий на изготовление различных бирок и табличек и в благодарность за услуги получал от них спирт. Сам Лобанов спиртным не злоупотреблял и поэтому больше делал вид, что выпивает с начальником. На самом деле, когда тот выходил в туалет, он отливал из фляги или из своей кружки спирт в бутылку. Таким образом за две недели Лобанов собирал как минимум поллитра. Очень быстро он понял, что спирт — самая ценная валюта в гарнизоне. Он подружился со своими земляками из базы обеспечения и уже менял спирт на сгущенку, шоколад и тушонку. У него стало появляться нательное белье офицерского состава и ряд других флотских изысков. Так прошел первый год службы Лобанова. Будущее ему казалось уже не таким мрачным, как до армии. Он поверил в себя и убедился, что, имея голову, можно неплохо жить везде. Возвращаться в МВТУ он уже не очень хотел. Жизнь постоянно менялась. Наука уже никого не интересовала, в стране начал формироваться класс преуспевающих кооператоров, которые делали деньги чуть ли не из воздуха и при этом не имели высшего образования. Многие из его школьных друзей стали открывать ларьки, видеосалоны, швейные ателье и за год покупали уже себе автомобили и другие атрибуты безбедной жизни. Лобанов в душе завидовал им, но это его не расстраивало, а наоборот, стимулировало к поиску новой деятельности. Однако все его замыслы разбивались об одно-единственное препятствие — отсутствие стартового капитала.

Служба Лобанова подошла к завершающей стадии, ему оставалось служить последние полгода. По матросской иерархии он уже перешел в категорию "стариков", а, учитывая привилегированное положение, чувствовал себя настоящим авторитетом, насколько это возможно в матросской среде. Ему уже не было нужды проявлять инициативу и что-то делать самому. В вычислительный центр приняли нескольких женщин, которые занимались уборкой помещений и печатанием различных табличек. Лобанов же выступал в роли инструктора и ночного сторожа. Однако в один из дней капитан Бондаренко вернулся из штаба серьезный, как никогда. Он вызвал к себе в кабинет матроса и закрыл за ним дверь, чего ранее никогда не делал.

— Бери стул, садись, — обратился он к Лобанову. Сам сел возле стола и вытащил из портфеля толстую тетрадь. Затем не понятно почему перешел на шепот и продолжил: — Наш командир полка, оказывается, пишет диссертацию. Нам поручено произвести на ЭВМ математические расчеты по ней. Сможешь сделать?

— Да ничего сложного здесь нет, надеюсь, смогу, — обнадежил начальника матрос.